Может, прав тот рабочий, слова которого вспомнились сейчас? Но и прав прокурор – «люди остаются людьми», надеяться на то, что они так быстро изменятся, наивно… И выступления приговоренных тоже удивляли – они продолжали призывать засевать социалистическими идеями огромное поле человеческой деятельности. И обильный урожай соберет в будущем человечество. Это и будет наградой первопроходцам, погибшим в борьбе за правду и справедливость.
Горький не раз говорил, что борьба с самодержавием потребует много сил, революционный авангард еще недостаточно многочислен, а народные массы, ради которых социалисты идут на такие жертвы, еще темны и невежественны, не понимают своей выгоды в социальной революции. Вряд ли они могут оказать серьезную поддержку в борьбе. Есть, конечно, и среди рабочих сознательные элементы, вот Заломов и его товарищи в Сормове… Но таких маловато, среди учительниц и учителей тоже появились сознательные, по словам Горького, Жозефина Гашер, жена Заломова, Мария Федоровна Андреева, знаменитая актриса… Но маловато, маловато… Поэтому нужно привлекать сочувствующих, приводить им факты произвола, издевательств, притеснений, злоупотреблений властью, чтобы пробудить сочувствие к угнетенным в сердце либерально настроенной интеллигенции, вести пропаганду и среди чиновников-либералов, всяческими способами привлекать внимание к этим фактам и либерально настроенной дворянской и буржуазной среды… Самодержавие в либеральных кругах вызывало недовольство, распоряжения были чаще всего непопулярны, царизм утрачивал поддержку; а быть либералом, протестующим против бюрократии самодержавия, считалось одним из признаков порядочности. Вот, казалось бы, архитектор Малиновский в Нижнем Новгороде и его супруга Елена Константиновна, зажиточные, благополучные люди, а вместе с Горьким участвуют в общественном движении. Елена Константиновна вообще признавалась, что встреча с Горьким четыре года тому назад и ее участие в различных делах, затеваемых Горьким, повлияли на всю ее жизнь, перевернули ее благополучное существование, «изломали, в корне изменили мое мировоззрение». Что их-то толкает на путь борьбы с самодержавием? Или в Ялте доктор Средин… Или вот недавняя встреча Нового года с художественниками. Горький говорил, что среди гостей был и самый настоящий «нелегальный» революционер, друг Качалова, что какое-то время он скрывался у Марии Андреевны на квартире Желябужского, крупного государственного чиновника… А мог бы он, Шаляпин, отказаться, если б Горький попросил его о такой услуге? Конечно нет! Было бы непорядочно. И действительно, по словам Горького, чаще всего нелегальные революционеры прятались от преследований в таких вот богатых квартирах, как у Андреевой. Ну кто подумает… И прятались, и получали деньги, и скрывали нелегальную литературу. И сколько уж он сам, Федор Шаляпин, передал Горькому на революционные нужды.
Недавно Шаляпин послал билет на «Демона» Софье Григорьевне Рубинштейн, сестре композитора, как и просил его Петр Вейнберг. И он это сделал с удовольствием. И Горький одобрил его внимание к Софье Григорьевне, и, оказалось, вовсе не потому, что она – единственная оставшаяся в живых родственница замечательного композитора, а потому, что она в Одессе, где жила несколько лет тому назад, и сейчас, в Москве, помогала революционерам, собирала деньги и передавала им: как учительница музыки, она имела широкий круг знакомств в обществе, ее дом был открыт для всех нуждающихся в ее помощи, в том числе и революционеров. У нее бывали, по словам Горького, и либералы, и революционеры, легальные и нелегальные. Спрашивать было неприлично. И каждый знакомый мог привести в дом какого-нибудь бомбиста, и его принимали. В Одессе у нее бывали и Желябов, и его единомышленники. И по вечерам в открытую велись разговоры о свержении существующего строя. Разные высказывались соображения, и радикальные, и призывы к мирным средствам борьбы… Конечно, не болтали об этом, берегли ее дом…
Федор Иванович порой слышал, что враг силен и организован, а потому необходимо расшатать эту крепость самодержавия. А для этого все средства хороши, в том числе и террор. Идет борьба с царизмом не на жизнь, а на смерть.
Но почему не только обездоленные боролись с царизмом, но и многие выходцы из зажиточных слоев? Трудно объяснить… Горький тоже ведь не из обездоленных. А Мария Федоровна? А Малиновские? А Качалов? Пройдет не так уж много времени, и Шаляпин сам ответит на возникшие сейчас вопросы.