Читаем Жизнь Шаляпина. Триумф полностью

Популярны были на Западе и мысли, высказываемые П.Н. Ткачевым: «Мы должны раз и навсегда вычеркнуть из своего словаря пошлые и бессмысленные фразы о каком-то народном гении, фразы, взятые нами напрокат у реакционеров-славянофилов. Мы не должны, не имеем права возлагать на народ чересчур больших надежд и упований. Нечего говорить глупости, будто народ, «предоставленный самому себе», может осуществить социальную революцию, может сам наилучшим образом устроить свою судьбу. Только трусам свойственно льстить и вилять перед ими же созданными кумирами… Тот не любит народ, когда сваливает исключительно на его плечи великое дело социальной революции. Освобождение народа при посредстве народа – это та же теория народной самопомощи, под громкими фразами которой буржуазные экономисты стараются скрыть свое бессердечие, свое эгоистическое отношение к народным страданиям, к народному горю… Ни в настоящем, ни в будущем народ, сам себе предоставленный, не в силах осуществить социальной революции, только мы, революционное меньшинство, можем это сделать, и мы должны это сделать как можно скорее».

Теоретиков, вождей, особенно за границей, было много. Все они издавали журналы или газеты, высказывали радикальные мысли и предложения, читали лекции для русской молодежи, которая, возвращаясь в Россию, начинала практическую деятельность по воплощению этих идей. И.С. Тургенев 9 июня 1873 года писал Лаврову в Цюрих: «В «Правительственном Вестнике» появилась большая и беспощадная статья от имени правительства насчет наших цюрихских студентов; их обвиняют во всевозможных ужасах, упоминают (не называя, впрочем, вас) о ваших лекциях – и кончают объяснением, что те из наших соотечественников, которые останутся в Цюрихе после 1 января 1874 года, будут лишены всех прав и не допущены ни в какие казенные места и ни в какие учебные заведения. Вследствие этих драконовских мер наша русская молодежь в Цюрихе, вероятно, разлетится прахом, а с нею и библиотека, куда мне теперь незачем посылать экземпляры моих сочинений».

Действительно, как и предполагал Тургенев, русская молодежь разлетелась из Цюриха по всей России и начала упорную пропаганду радикальных идей в русском обществе. В это же время началось увлечение идеями Маркса и его последователей: его «Капитал» стал обязательной книгой для изучения в кружках, возникавших по всей России. Одновременно с этим все большее влияние приобретал в России и Первый Интернационал, его практика овладения душами людей. «Я сразу был охвачен водоворотом всех течений, – вспоминает Белоконский, – но примкнул только к одной, совершенно юной группе. Во главе ее стояла красивая, совершенно молодая женщина, Люда Волькенштейн…» Здесь читали лекции, в которых проводились мысли, что «нет Бога, и отрицалась святость веры и семьи»; профессор Зибер читал «социалистический курс политической экономии по Карлу Марксу». Сам Белоконский отправился в «народ», а Люда Волькенштейн «нежданно-негаданно сделалась террористкой»: вместе с Гольденбергом принимала участие в убийство харьковского губернатора князя Кропоткина в 1879 году. «Хождение в народ», как известно, не дало ожидаемых результатов. «Ужасающая безграмотность, тьма, невежество и бесправие крестьянского населения совершенно парализовали революционную работу, тем более что правительственные репрессии лишали возможности свободной работы в деревне… Конспиративная, тайная деятельность, не говоря уж о громадном проценте жертв, захватывала такие ничтожные круги населения, что, в сущности говоря, овчинка не стоила выделки», – вспоминал Иван Петрович Белоконский.

Овчинка не стоила выделки… И Россию захлестнул террор, казавшийся единственным выходом разрешения противоречий между классами. Но как бороться в Польше, если после восстания 1861–1863 годов русский царизм наделил польских крестьян землей, тем самым выбив почву для пропаганды на селе социалистических идей. А если русский царизм создаст условия для человеческого существования всех рабочих, крестьян и служащих – на земле, на производстве, в обществе вообще, то уживутся ли социалистические идеи в человеке труда, будет ли он мечтать о захвате власти?

Горький и Шаляпин много раз встречались в Москве, Нижнем Новгороде, Ялте, Петербурге… О многом разговаривали. Говорили они о том, что происходило в России за последнюю четверть века. Эти разговоры подталкивали и Шаляпина к размышлениям не только на общие темы, о положении русского человека в обществе, но и о собственной судьбе, которая не казалась ему такой уж безоблачной, как можно было предположить по внешним фактам его биографии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии