Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

И эта возбужденность во всем мире, среди медиков, которые толпились и болтали в длинном сером здании Музея гигиены на Клостерштрассе, стремительно возродили в нем его давний честолюбивый замысел. Почему бы не уехать из Саутси? Почему не поехать в Вену, изучать там глазные болезни, а потом вернуться и начать в Лондоне практику глазного хирурга, продолжая заниматься литературой как потенциально крупным источником дохода? В ноябре он сделал такое предложение достаточно перепуганной Туи, которая сидела с шитьем у камина.

«И когда надо ехать, Артур?»

«Немедленно! — ответил муж, который в пять минут собрался бы хоть в Тимбукту. — Сейчас же!»

«Но ведь наступает зима».

«Конечно, моя дорогая. Почему нет? Оставь все на меня!»

Мэри Луиза уже умела ходить, если ее придерживать за пояс, и была достаточно большой, чтобы оставить ее с бабушкой Хокинс. Мебель можно продать или сдать на хранение. Что касается медицинской практики, которая значительно уменьшилась при той уйме времени, которое он отдавал писательскому творчеству, то ее можно было прекратить. Тем не менее пущенные за восемь лет корни нельзя выкорчевать безболезненно.

Бюст деда, картины и вазы он тщательно упаковал, чтобы не пострадали в пути. Приступ боли вызвал у него вид отличного, но уже далеко не нового красного ковра, который когда-то покрывал лестницу, а сейчас, скатанный, лежал у ее основания в обклеенном мраморными обоями холле. Обрывалось так много нитей. Уже нет на свете младшей Аннетт, нет и тети Джейн, двоюродного дедушки Майкла Конана. Дядя Дик, ставший знаменитым художником и занимавший видное положение в обществе, этот «мой дорогой Дойл» принца Уэльского, опять угодил с инсультом в больницу, куда его увезли прямо со ступеней Атенеума, изменился по сравнению с концом 1883 года до неузнаваемости.

Туи была в бодром настроении и готовилась к новым приключениям. «Артур, — написала она однажды, — хочет, чтобы я была с ним повсюду, поэтому приходится быть проворной». Как мы читаем в газете «Портсмут тайме» от 13 декабря, Портсмутское литературное и научное общество устроило в честь него прощальный банкет, на котором председательствовал президент общества доктор Джеймс Ватсон. Доктор Ватсон, о котором за годы написано столько неразберихи, выразил благодарность своему другу доктору Конан Дойлу, собравшиеся спели «Доброе старое время».

В дни перед отъездом он был удивлен числом друзей и пациентов, которые толпами приходили в дом номер 1 по Буш-Виллас, чтобы пожать ему руку. Одна пожилая женщина, пациентка, которая вспоминала, как часто доктор забывал посылать ей счета, принесла ему свою самую дорогую вещь. Это было сине-белое обеденное блюдо, которое ее сын-моряк привез из дворца хедива после бомбежки Александрии. Это все, что у нее было, объяснила она; но она хотела, чтобы доктор принял подарок. У него на глаза навернулись слезы.

Однажды в конце декабря 1890 года у дверей остановился экипаж. Чемоданы погрузили на крышу. Мимо уже незашторенных окон в Элм-Гроуве падал снег. Подсаживая Туи в экипаж, он раз или два подумал, как много он здесь пытался сделать и как мало в мире добился. Он отбросил эти мысли, обнял Туи за плечи, и экипаж укатил навстречу снегу.

Глава 6 ТРИУМФ ДЕТЕКТИВА

Шерлок Холмс!

Спустя едва год, в декабре 1891 года, имя доктора А. Конан Дойла было уже широко известно. Шестой из его новых рассказов, «Человек с рассеченной губой», появился в декабрьском номере журнала «Странд мэгэзин». Некоторые утверждали (и до сих пор утверждают), что это был лучший приключенческий рассказ, несмотря на любопытную историю с данным при крещении именем доктора Ватсона. Кто мог устоять против этого?

При тусклом свете лампы я увидел его сидящим со старой вересковой трубкой во рту, с глазами, рассеянно уставившимися в угол потолка, с поднимающимися от чубука кольцами синего дыма, — безмолвного, неподвижного, с орлиными чертами лица.

Эта худая фигура, нарисованная Сидни Пэджетом, стала такой же знакомой, как омнибусы на Странде, окрашенные в белый, зеленый или шоколадно-коричневый цвет в зависимости от маршрута, которые громыхали по грязи днем и при свете дуговых ламп вечерами. На крышах этих омнибусов, куда не могла позволить себе забраться ни одна леди, потому что кучер оборачивался и отпускал пассажирам озорные насмешки, кучер теперь говорил колкости по адресу Шерлока Холмса. Он разделял их с шутками Дж. М. Барри в журнале «Спикере» и с автором газетных колонок, который, к сожалению, называл себя Люком Шарпом. Ну а что же сам автор?

Друзья доктора и госпожи Конан Дойл знали, что они вернулись из Вены в конце марта 1891 года после того, как доктор посещал лекции по глазным болезням и нанес визит Лэндхолту в Париже. Вместе с ребенком и госпожой Хокинс они поселились в Лондоне в доме номер 23 на Монтегю-Плейс, Расселл-сквер. На Девоншир-Плейс доктор Конан Дойл в числе других известных врачей начал работать глазным специалистом. Ни один пациент пока не позвонил в его дверь.