Жизнь после Жары (СИ)

— Он любил меня! — запальчиво крикнула Олива, — Я не верю, что можно вот так просто взять и разлюбить человека! Это всё Янка, это всё она! Если бы не она, всё у нас было бы как прежде!  

Никки тяжело вздохнула.  

— Оля, смирись. Как прежде уже не будет, и ты об этом прекрасно знаешь.  

— А что ты мне предлагаешь? Уезжать обратно в Москву? — взвилась Олива, — Да я даже думать об этом не хочу! Я так хотела выйти за Салтыкова замуж, и жить с ним тут, в Архангельске! У меня же мечта почти сбылась — я нашла место, где мне хорошо, где я не одна! А теперь всё, понимаешь — всё рушится! И теперь вместо этого ты предлагаешь мне возвращаться в эту дерьмовую Москву, жить там одной, болтаться как говно в проруби, как раньше? Да лучше второй раз вены себе дорезать, чем такая жизнь!!!  

— Оля, не будь ребёнком. Ты думаешь, тем, что ты переедешь в Архангельск и выйдешь замуж за Салтыкова, Даниила или кого-то ещё, ты решишь все свои проблемы? Начинать надо с себя...  

— А, ну да, давай, нотации ещё мне почитай, — Олива демонстративно подложила под голову кулак и сердито уставилась в потолок.  

— Ну вот, хорошо, приехала ты в Архангельск. И что? Ты счастлива? Салтыков тебя бросил, а друзья... У всех свои дела. Да, когда ты приезжаешь на время погостить, вокруг тебя собираются, всё превращается в праздник, но праздники имеют обыкновение заканчиваться. Пара-тройка месяцев — и тебе надоест, и всё будет так же, как в Москве, а для тебя ещё труднее, потому что дома у тебя здесь нет. Оля, ты сдуешься очень скоро. И ты сама стрелой помчишься к маме в Москву...  

— Нет, это ужасно, — Олива затрясла головой и, уткнувшись лицом в подушку, заколыхалась в рыданиях, — Я не хочу так жить...  

Никки встала с кровати и, босая, зашлёпала к выключателю, чтобы погасить свет.  

— Все так живут. И ты привыкнешь. 

Глава 12

Салтыкову позвонил потенциальный заказчик из Новодвинска, и он, чтобы не упускать довольно-таки крупную рыбу, тут же выехал на машине из Питера. Жизнь, как говорится, шла своим чередом.  

Отоспавшись после дальней дороги, Салтыков первым делом решил прогуляться в «Диету», купить сигарет, пива и какой-нибудь хавки, а на обратном пути заскочить к Негодяеву, заодно и подкинуть ему работёнки. А то валяется там у себя дома как затворник какой-то — хоть делом его занять...  

Вышел из магазина, у выхода зубами откупорил бутылку. Но только он хотел сделать глоток, как навстречу ему с полупрозрачной полиэтиленовой сумкой, сквозь которую были видны пакеты чипсов «лейз», упаковка «чоко-пай» и ещё какая-то неполезная фигня, которую так любят молодые и, что характерно, недолюбленные девушки — двинулась до боли знакомая бежевая куртка.  

Пиво застряло у Салтыкова в горле и полилось обратно в бутылку, которую он резко опустил вместе с головой — чтобы не поперхнуться.  

«Мелкий?!» — молнией пронеслось у него в голове.  

Мало чего соображая, он вжал голову в плечи и поднял воротник. Его первым безотчётным импульсом было остаться незамеченным. Не получилось.  

Полиэтиленовый пакет с чипсами и чоко-паем, словно бомба, грохнулся оземь. Секунда — и бежевая куртка, как снаряд, налетела на Салтыкова, осыпая его голову, лицо и грудь градом беспорядочных ударов.  

— Сволочь!!! Как ты мог так со мной поступить, скотина?! Бросил меня, да? Удрал от меня?! — исступлённо орала Олива, яростно, однако несильно молотя его руками.  

Салтыков, ещё не отошедший от шока, делал вялые попытки прикрыть ладонями лицо. Краем глаза он увидел, что какой-то мелкий пацан лет десяти, воспользовавшись заминкой, схватил с земли уроненный Оливой пакет чипсов и дал дёру.  

— Мелкий, прости... Мелкий, подожди, мелкий, я тебе всё объясню...  

— Не надо ничего объяснять!!! Ты подонок, я тебя ненавижу!  

— Мелкий, я по работе срочно был в командировке... Так получилось, мелкий, я не смог тебя предупредить...  

— Врёшь!!! Ты смылся от меня, с вещами смылся! — не слушая его, Олива ревела благим матом, тряся Салтыкова за воротник как грушу, — Но теперь я не дам тебе себя бросить, слышишь?! Не дам бросить! Не дам... — и вдруг, перестав его молотить, она крепко обхватила его за шею.  

— Мелкий, ты меня задушишь... — прохрипел Салтыков, мягко пытаясь освободиться от её рук.  

Она висела у него на шее и, уткнувшись лицом в его дублёнку, судорожно рыдала. Салтыков же, в одной руке держа открытую бутылку пива, не знал, что делать с другой рукой, которая болталась в воздухе. На лице его было написано чрезвычайное недоумение, глаза растерянно и лихорадочно бегали, словно молили прохожих: «Кто-нибудь, отдерите от меня эту сумасшедшую!..» Прохожие, видя эту сцену, без труда читали сей немой посыл, но все как один конфузились, пытались отвести глаза и отойти на безопасное расстояние. Лишь один мужик, поняв, что парня надо спасать, приблизился и осторожно постучал Оливу по спине.  

— Гражданочка, сумочку не вы обронили?  

Олива досадливо обернулась и, наконец, выпустила Салтыкова из своих цепких объятий. Почувствовав свободу, тот с благодарностью взглянул на мужика, как на своего спасителя. Тот понимающе подмигнул — беги, дескать.