Жизнь-поиск

На другой день на ученом совете мои способы изготовления твердосплавных резьбовых калибров (пробок и колец) были подвергнуты всесторонней критике учеными- специалистами по твердосплавному инструменту. Более квалифицированных оппонентов, думается, не сыщешь нигде! Однако мне удалось удачно ответить на все вопросы, и протокол ученого совета под председательством Бакуля был очень обнадеживающий. В частности, говорилось:

«Полностью одобрить способ, предложенный т. Даниловым, и считать целесообразным его внедрение в промышленность…

Просить т. Данилова принять участие в проведении испытаний способа и изготовлении опытных партий на нашем заводе…

Все расходы, связанные с проведением этой работы, институт берет на себя…

Просить директора завода командировать т. Данилова на две недели для осуществления этой работы».

После совещания Бакуль спросил меня:

— Довольны ли вы результатами совета?

— Я ожидал худшего, — ответил я.

— Вы — юморист, это хорошо. Без юмора изобретатель должен пропасть, столько на него сыплется напастей! Что вы теперь намерены делать у нас в Киеве?

— Поеду ловить щук на ваше Киевское море!

— Ни хвостика вам, ни чешуйки, — напутствовал меня этот замечательный ученый.

Уходя, я спросил у начальника лаборатории:

— Неужели все то, что записано в протоколе, будет

сделано?

Конечно, — был ответ, — как сказал Бакуль, так и будет.

В Институте сверхтвердых материалов помимо совершенно новых для меня устройств и аппаратов удалось увидеть и настоящее «чудо»: робот, делающий у всех на глазах алмазы буквально за несколько минут. Робот «похож» на человека: ходит, двигает руками, мигает, говорит очень внятно, правда несколько хрипловатым голосом, на четырех языках. Робот начинает показ создания алмазов — уверенно насыпает порошок графита в камеру высокого давления, сопровождая свои действия пояснениями на том языке, какой понимает аудитория.

Стоит вдуматься в такую ситуацию: веками лучшие умы человечества пытались создать искусственный алмаз, а тут «железный человек» — робот буднично печет алмазы из какого-то серого мягкого порошка!

«Разрешите представиться, — говорит робот, — первый в мире робот, делающий алмазы. В моей правой руке находится сейчас камера высокого давления. Смотрите, я кладу ее в рот и сжимаю своими челюстями, развивающими усилие в 100 тонн, и нагреваю камеру до температуры 1400 градусов. Внимание! Приступаю к синтезу алмаза. Создаю наивысшее давление в камере. Тяжелая работа. Сейчас мне пальца в рот не кладите. Так, еще одно усилие. Уф! Нужное давление достигнуто. Включаю нагрев. Кристаллизация алмазов началась, вы можете ее наблюдать по стрелкам приборов. Все! Отключаю нагрев. Снимаю давление. Процесс закончен. Получите алмазы!

Дорогие гости! Я открыл вам свою заветную тайну, и теперь, пожалуй, каждый из вас может делать алмазы у себя дома на кухне!»

Нельзя не восхищаться этим трудолюбивым «чародеем», рожденным умными и веселыми работниками замечательного института.

Но вернемся к моим скромным делам. Я хорошо запомнил некоторые замечания членов ученого совета. Так, были высказаны сомнения в возможности изготовления колец малых, наиболее ходовых размеров, например 6×1 и 3×0,5. У меня с собой таких колец не было, да, признаться, я еще и не пробовал их делать. Однако я был твердо убежден, что сделать их можно, и решил, что по возвращении на завод попробую сделать хоть по одному кольцу малых размеров.

Вернувшись в Москву, я с тревогой ждал, что же будет? Не забудет ли ученый совет?

Вскоре пришло письмо из Киева, в котором говорилось, что официальное письмо с просьбой командировать меня в Институт сверхтвердых материалов направлено директору нашего завода, и прилагалась копия этого письма за подписью Бакуля. Одновременно прилагалась копия протокола ученого совета института по моему изобретению.

Я попробовал сделать у себя на станке сначала кольцо 6×1, а потом и 3×0,5. Работать приходилось урывками, вечерами. Все получилось. Можно было ехать к Бакулю. Однако попасть в Киев удалось только через полгода. В цехе на меня навалилась большая сложная работа, и я понимал, что пока о поездке в Киев нечего и думать.

Когда, наконец, удалось закончить эту работу, я с легким сердцем пошел к Романову и попросил его оформить командировку. Романов вытащил из папки подлинник письма Бакуля и показал мне. — Видишь, какая тут резолюция? — сказал он. На бланке Института сверхтвердых материалов стояла размашистая роспись Хитрина: «Романову, на Ваше усмотрение».