Жизнь-поиск

Скоро я понял, как ошибался, думая, что теоретические знания, полученные в школе и в училище, вряд ли мне пригодятся. При изготовлении различного рода червяков и червячных фрез с трапецеидальной и иной фасонной резьбой, которые мне часто поручали, то и дело приходилось вспоминать тригонометрию. Оказалось, что рассчитать и измерить, скажем, средний диаметр трапецеидальной резьбы невозможно без знания тригонометрических функций. (Конечно, это относится только к точным червякам и червячным фрезам класса 1, 0, 00. Обычные резьбофрезы и червяки можно делать и по шаблонам.)

Пришлось вытащить старые учебники и тетради и вспомнить геометрию и тригонометрию. С тех пор и до настоящего времени я не расстаюсь с тригонометрией. Теперь-то я знаю, что каждый квалифицированный токарь, если он хочет работать на уровне современной техники, должен знать математику, в частности тригонометрию, в пределах десяти классов средней школы.

Условия работы на опытном заводе были замечательные: идеальная чистота, масса света, чистый воздух. Курить в цехе не разрешалось. Через каждый час раздавался звонок — перерыв на 10 минут. Выключались станки, и все шли в большую светлую комнату с мягкими кожаными диванами и креслами.

Во время этих «перекуров» вели всяческие разговоры, по большей части на темы, не связанные с работой. Много лет спустя я понял, насколько полезны такие передышки. На 10 минут мы отвлекались от напряженной работы, давали отдохнуть рукам и нервной системе. Зато потом 50 минут все работали с большой отдачей. За эти 50 минут никто без дела не подходил к товарищу, не заводил беседы о прошедшем воскресенье, о рыбалке и т.д., никто не закуривал. 50 минут мы с увлечением делали телемеханику. Потом опять звонок — можно вытереть руки концами, расслабить мышцы и поговорить с товарищами.

Многие, в том числе и я, иногда использовали эти 10 минут перерыва для того, чтобы посоветоваться о работе с мастером, или с конструктором, или с более опытным товарищем по профессии. Конструкторы приходили к нам тоже только в эти 10-минутные перерывы.

За день было шесть таких перерывов, т.е. в общей сложности целый час. Стоимость этого часа доплачивалась из профсоюзного фонда. Такая система считалась тогда наиболее выгодной для производства.

Работа на опытном заводе захватила меня, я старался изо всех сил, радовался каждой новой удачно выполненной работе и не спал ночами, если что-нибудь не получалось.

В 1935 г. мы смотрели первую телевизионную передачу. Было это так. Мы остались работать вечером, так как шел очередной «запой». Мой вездесущий и всезнающий друг Иван подошел к станку и сказал: «Бросай работать, пойдем смотреть чудо!» И мы пошли в красный уголок, где уже собралось много инженеров, конструкторов и все начальство завода и института.

На столе стоял большой ящик, на одной стенке которого светился голубоватым светом небольшой экран. Потом мы увидели на экране сцену Мариинского театра. Шла опера «Кармен». Видимость была не очень хорошая, но музыка и пение были слышны прекрасно.

Иван и я были крайне удивлены и очень смущены своим невежеством: мы никак не могли понять, как это можно видеть в темноте то, что происходит на другом конце города, да еще сквозь стены театра?! Около нас конструкторы и специалисты-телемеханики, монтеры, операторы горячо обсуждали качество первой передачи, что-то настраивали в аппарате, одним словом, работали над своим детищем. А мы ровно ничего не понимали и лишь таращили глаза на экран.

Иван первый пришел в себя и шепнул: «А ведь в этой штуке есть капелька и нашего труда, правда?» Я молча кивнул.

Так мы увидели первый советский телевизор и присутствовали на первой телевизионной передаче. Аппарат был огромный, неуклюжий, ни капельки не похожий на сегодняшние компактные и изящные телевизоры. Но ведь он был первый!

* * *

Летом 1936 г. всю нашу бригаду во главе с Павлом Александровичем неожиданно вызвали в отдел кадров и объявили, что всех нас направляют в распоряжение отдела кадров Наркомтяжпрома. На наши вопросы — почему, зачем, куда пошлют? — нам не ответили. Сказали только, что таков приказ.

Мы прибыли в управление отдела кадров Наркомтяжпрома на Невском проспекте. Для всех уже были готовы направления: Шведова требовал завод «Электроприбор», меня и Круглова направили на завод «Пневматика», что на 17-й линии Васильевского острова.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С МИКРОНОМ

В отделе кадров завода «Пневматика» нас приняла начальник отдела — очень веселая и приветливая женщина. Она участливо расспрашивала о предыдущей работе и уверяла, что особенно горевать нам нечего.

Мы заявили, что хотим работать в инструментальном цехе и что меньше чем на 6-й разряд не пойдем.

Она тут же связалась с цехом и передала нам ответ, что в инструментальный цех требуется только один токарь 7-го разряда.

— Придется вам пойти в механический цех, — сказала она. Круглов согласился, а я решил не сдаваться.

— Я буду сдавать «пробу» на 7-й разряд, — твердо сказал я.

Начальник отдела кадров рассмеялась, потом внимательно посмотрела на меня и сказала: