Жизнь-поиск

То ли я очень изголодался по любимому делу за годы войны, то ли уровень мастерства на этом заводе был несколько ниже, чем на тех ленинградских заводах, где мне пришлось учиться, только со второго месяца я стал выполнять норму на 400%. Тут, конечно, сыграли роль и некоторые уникальные инструменты, которые я привез из Ленинграда.

Кое-кто из работников бросал косые взгляды, иногда отпускал обидные словечки, но по этому поводу я особенно не расстраивался. Пройдя хорошую школу знатных ленинградских стахановцев Коптелова и Художникова, я уже не боялся чужих мнений, тем более что в большинстве своем рабочие отнеслись ко мне хорошо, а порой даже удивлялись: «Вот солдат дает прикурить!»

Завод в то время серийно выпускал очень сложные и точные машины, и взаимозаменяемость резьбовых соединений обеспечивали резьбовые калибры, которые мы делали. Квалифицированных токарей на заводе не хватало, и работать приходилось часто по две смены. Все трудились с большим подъемом: ведь шел последний год войны, и уже чувствовалось приближение дня окончательной победы. Работы было по горло, но это не удручало, а, наоборот, поднимало дух. Несмотря на больную ногу, работал с увлечением и одновременно обучал нескольких учеников.

В цехе меня в шутку называли «резьбовых дел мастером», но я занимался не только резьбой: на меня свалились почти все сложные доводочные работы.

Приобщение к рационализаторской деятельности произошло как-то само собой. Сейчас я даже не могу вспомнить, как стал рационализатором.

По-моему, рабочий становится рационализатором вследствие стечения самых разнообразных, порой случайных обстоятельств. У меня обстоятельства были такие: я много поработал на передовых ленинградских заводах, видел много различных инструментальных цехов, у больших питерских специалистов токарного дела научился работать. И мне, естественно, захотелось здесь, в Москве, применить более совершенные технологические приемы, более производительный инструмент ленинградских специалистов.

Я стал понемногу изменять то один, то другой техпроцесс, а оказалось, что такие изменения, повышающие производительность труда или качество изделий, и есть рационализация. Так я стал рационализатором.

Мне казалось, да и сейчас я так считаю, что в нашей стране рационализацию надо приветствовать и поддерживать. Поэтому в голове никак не укладывалось то, что некоторые руководители инструментального цеха решительно выступали против изменений технологии, установленной много лет назад. Мастер Крылов, например, прямо запрещал мне работать по ленинградской технологии, хотя, как специалист, он не мог не видеть, что «моя» технология гораздо производительнее старой. Действовала «инерция старой техники».

Я не отступал, мастер тоже был упрям, и в результате — скандал. Мастер, а он проработал на этом заводе 25 лет, пошел на прием к директору завода и, как мне потом рассказали, поставил вопрос «на попа»: «Или я, или Данилов, вместе нам не работать!»

Все-таки большинство руководителей в цехе рассудило правильно, по-советски. Меня поддержали мастера Н.М. Панов, А.И. Лычев, начальник центральной измерительной лаборатории (ЦИЛ) завода В.Н. Фалеев, некоторые токари (те, которым я успел передать кое-что из моего ленинградского опыта). Кончилось тем, что Крылова перевели на другой участок.

Завод, на котором я работал, в 1950 г. был объединен с другим предприятием, и теперь наш инструментальный цех стал огромным. С тех пор я здесь и работаю токарем и не собираюсь отсюда уходить до конца своей жизни. Завод стал для меня родным домом. Куда бы меня ни заносила судьба по изобретательским делам, всегда с радостью возвращаюсь в свой инструментальный цех, к моим ученикам и товарищам по работе.

В начале 50-х годов техническое творчество разделялось на три категории: рационализаторское предложение; техническое усовершенствование; изобретение.

Осуществив около 30 рационализаторских предложений, я решился на первое техническое усовершенствование. Хотя оно уже «история», я все-таки кратко расскажу о нем.

В то время наш завод выпускал много машин различных типов. Механические цехи изготовляли серийным порядком огромное количество самых различных деталей. Понятно, что инструментальному цеху приходилось делать много резьбовых калибров (пробок и колец) для контроля и соблюдения взаимозаменяемости деталей. Наша мастерская резьбовых калибров явно не справлялась с заказами механических цехов, а тут еще, как снег на голову, свалилось новое задание.

Для различных гидравлических систем требуется большое количество соединительных штуцеров с конической резьбой. И очень часто эти штуцеры текли. А каждый, кто имел дело с трактором, автомобилем или мотоциклом, знает, что это означает, если, скажем, масло или горючее протекает в стыках трубопроводов. Нужно было создать такое резьбовое соединение, которое не давало бы ни капли течи.

На помощь пришел ученый. Доктор технических наук Кацнельсон разработал новую нормаль на коническую резьбу, которая теоретически полностью исключала течь в гидросистемах.