Жизнь Николая Клюева

В мистификации, что устроил Клюев вокруг издания «Братских песен», сказались в немалой мере и присущие ему с юных лет артистические наклонности. Стремясь представить себя выразителем религиозной сущности «народа», Клюев берет на себя определенную роль. Но не следует думать, что на протяжении нескольких лет он лишь дурачил своих читателей и что его «народная» поэзия не имела под собой никакой основы. «Игра» Клюева была во многом естественной, искренней; с годами он настолько втягивается в нее, что личина «народного поэта» становится как бы его второй натурой. Собирание фольклора, изучение памятников старообрядчества, занятия иконописью, народным искусством – все это в конце концов оказывается для Клюева потребностью, удовлетворением его насущных духовных запросов. Яркий, одаренный, самобытный поэт и лукавый стилизатор-начетчик все более сживались в нем и сближались друг с другом. Клюев словно превращался в актера, играющего самого себя. Думается, в этом – одна из его неразгаданных «тайн».

Любопытно, что, оценивая «Братские песни», критики решительно разошлись в суждениях. Один из них (В. Ховин) категорически утверждал, что в этой книге «не чувствуется трепета биения «огнекрылой души»* [Слова из стихотворения Клюева «Завещание» (сб. «Сосен перезвон»)] поэта <...> нет того страстного порыва, который придавал особую прелесть прежним стихотворениям Клюева. Потух внутренний огонь, освещающий стих поэта, и помертвели слова и образы его...» Разочаровала книга и В. Львова-Рогачевского, который еще недавно приветствовал появление Клюева на литературной сцене. «Поэт оторвался от родной земли и устремился к «Новой земле», облекшись в пророческую хламиду и провозглашая готовые лозунги. Ему предстояли ученические годы <...>, а он с непростительной небрежностью отнесся к своему дарованию», – писал критик о «Братских песнях». Впрочем, сопоставление подлинных «братских песен» со стихотворениями сборника «Сосен перезвон» вряд ли оправдано, столь различны были те и другие по своим задачам. Автор «песен» выступает прежде всего как искусный стилизатор, пытается воссоздать произведения, не уступающие «оригиналам» и даже превосходящие их с литературной точки зрения. «Дайте некоторые его песни эксперту русского сектантства, – писал о Клюеве в 1913 году известный критик и беллетрист А.А. Измайлов, – и он положительно признает их порождением сектантской лирики и будет по-своему прав».

И все же сторонников у «Братских песен» оказалось значительно больше. В газете «Речь» Клюеву посвятил большую статью Д.В. Философов, заявивший, что Клюев «народен» и его «Братские песни» «отвечают упованиям многих и многих измученных народных душ». В то же время критик находил в «песнях» Клюева «дух какого-то самоистязания», «дух самосожжения», который, по его мнению, невозможно сочетать «с борьбой за лучшую жизнь здесь, на земле». В духе своих воззрений тех лет Философов протестовал против необоснованного, с его точки зрения, прославления «народа» как наиболее здоровой части общества – в противовес «интеллигенции». «Очень хорошо, что есть Клюевы, – писал он, – но они одни, сами по себе, без интеллигенции, России не спасут». Резко отозвавшийся о Свенцицком (как, впрочем, и другие критики, например, Философов и Измайлов), Гумилев писал о Клюеве – в связи с его второй книгой – как о «провозвестнике новой силы, народной культуры» и подчеркивал, что религиозный пафос Клюева – «это не сектантство, отнюдь, это естественное устремление высокой души к небесному Жениху». Еше решительнее поддержал Клюева Брюсов в «Русской мысли», назвавший две его первые книги «оригинальными и необычными». «Среди подлинных дебютантов, – • подчеркивал Брюсов, – первое место принадлежит г. Н. Клюеву». Далее Брюсов писал, имея в виду прежде всего сборник «Братские песни»:

«Проходя мимо стихотворений просто слабых, каких в книге немало, мы должны сказать, что лучшие являют редкий у нас образец подлинной религиозной поэзии. <...> Мы затрудняемся пророчить о судьбе г. Клюева как поэта. Но во всяком случае он дал нам две хорошие книги – светские, молодые, яркие».

Глава 5

ОТ «ЛЕСНЫХ БЫЛЕЙ» К «МИРСКИМ ДУМАМ»

Осенью 1911 года в Петербурге Клюев – очевидно, через Городецкого – завязывает отношения с редакцией журнала «Аполлон», где печатались и символисты, и будущие акмеисты. «Воздержаться ли мне писать о Вас в «Аполлон», о чем есть оттуда просьба ко мне?» – спрашивает он Блока в конце ноября 1911 года. К этому времени Клюев был уже лично знаком с Гумилевым и, видимо, с Ахматовой. Сохранился экземпляр книги «Сосен перезвон», посланный Гумилеву из Олонии в конце ноября; дарственная надпись говорит о дружеском взаиморасположении поэтов и знакомстве Клюева со стихами Гумилева: «...Мы выйдем для общей молитвы на хрустящий песок золотых островов. Дорогому Н. Гумилеву с пожеланием мира и радости от автора. Андома. Ноябрь 1911 г.» (цитируются две строчки Гумилева из цикла «Беатриче», сб. «Жемчуга»).