Жизнь Николая Клюева

По расспросам есть указания, что некоторые из бывших на сходе подписывались к прочитанному Клюевым печатному приговору. О том же, что Клюев говорил на сходе, что начальники – кровопийцы и желают крестьянам только зла, вполне подтвердил бывший на сходе сборщик Ефим Железный. По дознанию моему, также есть указания, что Клюев избирался уполномоченным в Государственную думу по заявлению кр<естьянина> Михаила Ишина, который точно так же был избран, и, как надо полагать, об этом приписано к тому же печатному приговору самим Клюевым. Крестьянин Ишин, по секретно собранным мною сведениям, представляется человеком подозрительным в проведении между крестьянами суждений неосновательных; у него в доме предназначалось Клюевым чтение, для чего составлены были пригласительные повестки, и можно заключить, что приговор крестьян о том, чтобы у них в обществе не было стражников, составлен по инициативе Ишина, хотя он в этом не сознается и говорит, что составлен по усмотрению всего общества, ввиду будто бы предположений, что стражников принял на свой счет волостной сход; причем приговор этот составлен в выражениях уклончивых: "Доводим до сведения начальства, что полицейские стражники для нашего общества не нужны, так как в таковом жители никаких противоправительственных насилий не производят".

Дознанием еще подтверждается, что Клюев, будучи в Макачевском волостном правлении 14 января, говорил, что податей платить совсем не надо и что нужно отобрать землю от священников.

Кроме этого, мною получены сведения, удостоверенные расспросами станового пристава, учениками гончарной мастерской при Верхне-Пятницком земском училище, что тот же Николай Клюев летом прошедшего года приходил как-то в мастерскую и говорил: "Крестьяне напрасно платят казенные подати и разные сборы, и все получаемые с крестьян деньги идут в карманы начальства, которое чрез это обогатилось и ездит в золотых каретах, и начальство это обязательно нужно бить». Затем говорил, что «скоро будет время, когда все это начальство уничтожат, тогда все будет дешево, так как ни на что акциза и пошлин не будет, и тогда крестьяне что захотят, то и будут делать".

В ноябре месяце, когда земский начальник в Макачевском волостном правлении выдавал беднейшим женам запасных нижних чинов пособие, присланное от щедрот ее величества Марии Федоровны, то Николай Клюев и его отец Алексей говорили тем женам, которые не получали пособия, что деньги, назначенные им, он, зем<ский> нач<альник>, взял себе и разделил со старшиною и писарем. Это основано на показании земской повивальной бабки Майковой, которая, проживая в верхнем этаже над помещением Клюевых и над винною лавкою, слышала этот разговор у Клюевых чрез пол, так как он одинарный и все, что там, не стесняясь, говорят, – слышно, а через неделю после этого она же, бабка, опять-таки чрез пол слышала, как жена сидельца Клюева и дочь говорили с женщинами, по предположению ее, – солдатками, советуя им идти в город просить деньги от земского начальника, и если не выдаст, то разбить у него в квартире стекла и подать просьбу государыне.

Кроме этого показания бабки, других данных, подтверждающих это обстоятельство, не открыто, тем не менее два донесения по этому предмету урядника и пристава были отправлены мною на рассмотрение товарища прокурора, от него представлены прокурору и от сего последнего от 13 января за № 4 возвращены ко мне на хранение, за прекращением дела ввиду отсутствия состава какого бы то ни было преступления, преследуемого в публичном порядке. В настоящее же время для совокупности рассмотрения действий Клюева и эти донесения приобщены к делу.

Наконец, еще к пополнению всех изложенных обвинений, падающих на Клюева, я имею сведение, что он, будучи на прошедших святках в городе Вытегре, был на маскараде в общественном собрании, одетый в женское платье, старухою, и здесь подпевал вполголоса какие-то песни: «Встань, подымись, русский народ» и еще песню, из которой мне передали только слова: «И мы водрузим на земле красное знамя труда». При этом, как на этих днях надзиратель Медведев узнал от местного торгующего еврея-мещанина Льва Крашке, что Клюев на означенном маскараде между прочим рассказывал, что он пробирается в Кронштадт к о. Иоанну Кронштадтскому, критиковал его действия и, проводя разговоры о политических делах и беспорядках, выражался, что и 50 000 крестьян Олонецкой губ<ернии> всем недовольны и готовы к возмущению, причем, обращаясь к еврею Крашке, говорил: «Смотрите, и вы на первом плане». Причем бывший при этом другой торгующий Иван Воробьев, будучи порядочно выпивши и слыша такие слова, толкнул Клюева, сказав: «Уйди с добра, а то тебя приберут». Здесь же, как объяснил надзирателю Воробьев, Клюев говорил что-то в революционном духе, но, будучи пьян, он ничего не понял, а припоминает только, что он между прочим спрашивал его, каких он убеждений. Донесение по этому предмету надзирателя приобщено мною к делу.