Жизнь наизнанку

Дортмундер немного отступил назад, давая чуть больше пространства Келпу, тот открутил пластину и повернул таким образом, чтобы контакт шел только с металлической дверью. Концы провода он обрезал, отогнул назад и прилепил изолентой к двери. Он осмотрел свое творение, кивнул и сказал:

— Послушай теперь.

— Точно. — Еще гудит.

— Как только прекратит, мы идем.

— Хорошо.

Келп обратил свое внимание на дверной замок. Острогубцы и тогкая металлическая пластина появились из карманов Келпа. Слабое жужжание в ухе Дортмундера очень успокаивало, а потом вдруг дверь открылась наружу. Келп покосился на Дортмундера, который с наушником в ухе и стетоскопом на проводе, сдвинулся вместе с дверью.

Дортмундер кивнул. — Гудит.

— Мы закончили.

Келп собрал по карманам свое оборудование и, следуя за Дортмундером с фонариком, пошел вниз по железной лестнице, закрыв за собой дверь на крыше. Внизу, подойдя к Джи Ар Девелопмент, они сначала уверенно зашагали вперед, а потом резко остановились.

— Здесь все по-другому, — сказал Келп.

— Везде стены, или что-то вроде того, — подметил Дортмундер, освещая все слабым светом.

— Нужно больше света, — решил Келп.

Они пошли вдоль каменной стены, пытаясь разобраться в новом для них пространстве, пока не наткнулись на выключатели, которые, как оказалось, включали яркие флуоресцентные лампы, и уже при этом освещении они смогли разглядеть несколько кусков стены, все восемь или даже десять футов в высоту, сделанные то ли из грубой древесины, то ли из полотна, опиравшиеся на уголки размером два на четыре, прибитые к полу.

— Похоже на декорации, — сказал Келп.

— С обратной стороны, — добавил Дортмундер. — А сюда есть вход?

И вход был. Они прошли вдоль незаконченной стены и пришли к отверстию, через которое смогли разглядеть, что эта конструкция представляла собой широкую трехстенную комнату без потолка. Темная деревянная барная стойка, немного потрепанная, на стене за которой висели плакаты пива и зеркала, на которых были надписи чем-то вроде мыла, чтобы не было бликов. Хаос из бутылок царил на полках, кассовый аппарат стоял в конце стойки справа. Барные стулья выглядели так, словно их только что принесли от ресторанного оптовика по соседству, так же выглядели и два стола и восемь стульев, которые стояли перед баром. В правом конце бара стояли два пинбольных автомата, а в левом конце дверь вела в темноту.

Келп, изумленный до глубины души, тихо сказал:

— Это же «Бар и Гриль».

— Ну, это не похоже на «Бар и Гриль», — сказал Дортмундер.

— Я знаю, что не похоже, — сказал Келп, — но они к этому и идут.

— Пинбольные автоматы?

— Я даже знаю, что на это скажет Дуг, — ответил на его вопрос Келп. — Визуальный интерес.

— Но возле пинбольных автоматов не поговоришь.

— В задней комнате автоматов не будет, — сказал Келп.

— Давай-ка посмотрим.

Но пространство в левом конце бара никуда не вело, было только полотно, выкрашенное в глубокий черный цвет. Стоя перед ним, они переглянулись, и Келп сказал:

— Должно быть, это будут другие такие стены.

Так и было. За небольшой барной установкой справа стояли две параллельные стены, которые выглядели как коридор в «Бар и Гриль», вот только этот вариант был намного просторнее и чище. Вместо огромной некогда бывшей телефонной будки стоял деревянный шкаф с множеством полок, заваленный скатертями и салфетками. Слева были две двери, одна с табличкой «Собачки», где был значок собаки в кардигане, курящей трубку, на другой — «Котики», со значком гибкого кота в длинном узком черном халате, курящего сигарету через мундштук. Двери, конечно же, не открывались.

Дверь в конце коридора открывалась, но никуда не вела, в частности не вела в заднюю комнату. Ее они обнаружили в другом квадранте репетиционного пространства, где стены были на колесиках, чтобы их можно было передвигать и давать доступ камерам. Стол был правильной формы, круглый, стулья тоже были похожи — старые — но нигде не было коробок от ликера, которые должны были быть заставлены вдоль кремовых стен.

— Никаких коробок, — заметил Дортмундер.

— Возможно, — предположил Келп, — это отвлекает внимание от лиц, которые они будут снимать.

— Возможно.

Дортмундер сел за стол, на автомате он выбрал стул, который стоял напротив двери. Лампа висела слишком высоко и была слишком чистой, кроме того, в ней не было лампочки. — Знаешь, как я себя чувствую? — спросил он.

— Нет, — ответил Келп. — Как?

— Один из этих ребят каверкает автобиографию — сказал Дортмундер. Он указал на стол, стулья, стены. — Мы еще ничего не сделали, а уже все это — ложь.

— Мы здесь не для автобиографии, — напомнил ему Келп. — Мы здесь за двадцатью кусками.

— Плюс суточные.

— Плюс суточные.

Дортмундер встал. — Что-нибудь еще здесь стоит осмотреть?

Нет, по крайней мере, для них здесь не было ничего интересного. Поэтому они выключили свет, включили тусклый фонарик Дортмундера и пошли вниз к Синэри Старс, где также ничего не зацепило их взгляд, кроме стола, где были разбросаны фотографии настоящего «Бар и Гриль», настоящего Ролло в профиль и настоящего тротуара перед баром.