Жизнь наизнанку

— К чему такие крайности? Князья Шаховские никогда не были нищими, по крайней мере ни одному из Шаховских на паперти с протянутой рукой стоять не довелось, да и последними их никто бы назвать не смог. — Вскинув подбородок, Валентина едва заметно усмехнулась, и, к величайшему изумлению Берестова, в её лице проступило что-то, отдалённо напоминающее высокомерие.

— Что ты всем этим хочешь сказать? — Странное поведение жены, её слова, явно имеющие какой-то двойной смысл, и непонятные намёки беспокоили Ивана Ильича всё сильнее.

— Я хочу сказать, что моя бабка была княгиней Шаховской.

— Этого не может быть, ты же по паспорту русская… — Не веря своим ушам, Берестов застыл на месте и услышал, как в голове, звеня по-комариному тоненько и противно, зазвучали назойливые нотки надвигающейся паники. — Это что же, значит, мой Юрка…

— Это значит, что по матери он — князь Шаховской, независимо от того, нравится тебе это или нет, — не скрывая гордости, твёрдо припечатала она.

— Только этого мне недоставало… — Берестов, обойдя вокруг стула, тяжело плюхнулся на его кожаное сиденье и, наклонившись над столом, приблизил своё лицо к лицу жены. — Что же ты все тридцать лет молчала о своём происхождении, словно бревно… княгиня? — с издёвкой проговорил он.

— Да как-то к слову не приходилось, — расслабившись и потеряв бдительность, с легкомысленной улыбочкой брякнула она, но тут же пожалела о своём тоне.

— Ах, не приходилось?! — Размахнувшись, Иван влупил ей тяжеленную оплеуху, и тут же левая щека Валентины, расплываясь кривыми малиновыми пятнами, заполыхала огнём. — А с пингвинами тебе жить приходилось? Да ты хоть понимаешь, что теперь, благодаря твоим и Юркиным стараниям, вся эта княжеская муть со дна всплывёт на поверхность? Да меня же теперь только ленивый не сковырнёт! — Злясь на себя за то, что впервые в жизни, не удержавшись, он поднял руку на женщину, Берестов с ненавистью полоснул глазами по Валентине и, набирая обороты, взвился с новой силой: — Каким местом вы с Юркой думали, когда за моей спиной всю эту мерзость проворачивали?! — Берестов скрипнул зубами, и в глазах его потемнело.

От ощущения полной беспомощности и невозможности что-либо исправить он готов был кричать в голос, но, понимая, что это не поможет, лишь глухо постанывал и со злостью подёргивал ноздрями. Всё, к чему он стремился долгих полвека, было растоптано, всё летело в тартарары, перечёркивая его жизнь.

— А знаешь, я даже рада, что всё так обернулось, — потирая ладонью горящую щёку, Валентина посмотрела в лицо Ивану Ильичу, и внезапно он понял, что жена говорит правду.

— Но почему? Почему так? — С силой проведя кончиками пальцев по лбу, Берестов непонимающе посмотрел на Валентину.

— Через месяц я навсегда уезжаю вслед за Юрой в Штаты, потому что там — моя семья, — голос Валентины звучал приглушённо, и, для того чтобы разобрать её слова, Берестову приходилось напрягать слух. — Мой сын и моя внучка любят меня и нуждаются во мне, и счастье любить и быть любимой, поверь, стоит дороже тех денег, что были выплачены тобой за тридцать лет моего одиночества.

— Что значит уезжаю? — Не в силах осознать происходящее, Берестов сомкнул брови на переносице, и его широкий лоб прорезала глубокая вертикальная складка. — Ну ты даё-о-ошь! — нарастят проговорил он и натужно улыбнулся одной половиной рта. — Как ты со мной лихо разобралась! Значит, пока я был в силе, ты была готова мириться с безысходным одиночеством обманутой жены, а когда на горизонте замаячила пенсия, ты вдруг осознала, что существует другая жизнь, в которой есть место только для одного из нас, а точнее, для тебя, я правильно понял? — презрительно скривив рот и подняв одну бровь, Иван Ильич язвительно хмыкнул.

— Иван, не нужно выворачивать мои слова наизнанку…