Жизнь наизнанку

Если бы дело ограничилось всеми перечисленными мелочами, Горлов, пожалуй, ещё как-то мог бы скрепя сердце если не одобрить, то хотя бы не противиться открыто странному выбору единственной и неповторимой доченьки. Но помимо всей этой малозначимой шелухи будущий избранник ненаглядной Полюшки имел за плечами такое, о чём было не принято не то что говорить вслух, но даже и думать. Поверить в то, что, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, человек может добровольно выложить на стол свой комсомольский билет, да ещё и имея рекомендацию в партию, было сложно, почти невозможно, но этот абсурдный факт налицо, и как можно оспаривать то, что написано чёрным по белому.

Уже с тем багажом, что был за плечами у Полиного жениха, молодому человеку можно было завидовать участи тургеневской Му-Му, и, негодуя на вёрткого проныру, сумевшего обманом втереться в доверие к бедной девочке, генерал готов был метать громы и молнии. Но главное открытие, которое заставило его буквально схватиться за голову, было ещё впереди. В свои двадцать восемь Кирилл Савельевич Кряжин был не только разведён, но и имел внебрачного сына, о чём не обмолвился своей будущей жене ни единым словом.

Устало выдохнув, Горлов захлопнул папку, на какой-то миг прикрыл глаза и, машинально завязав тесёмки, откинулся на спинку кресла. Хуже выбора Полина не смогла бы сделать при всём старании, потому что хуже уже было некуда. От перспективы породниться с таким выдающимся экземпляром по спине Артемия Николаевича пробежал холодок. По сравнению с тем, что ожидало его в самом ближайшем будущем, все остальные неприятности, прошедшие и грядущие, вместе взятые, показались ему просто детской забавой.

В том, что генеральский зять должен выглядеть иначе, у Артемия Николаевича не было никаких сомнений, в противном случае каждый сможет трепать доброе имя его ненаглядной Полечки. Для того чтобы этого не произошло, за ближайшие полтора месяца, к началу сентября семьдесят первого, зять генерала Горлова, независимо от того, хочется ему этого или нет, должен стать чист, как Белоснежка, и безупречен, как Дева Мария.

* * *

Одиннадцатое сентября семидесятого выдалось солнечным и по-летнему жарким. Сияя треугольничками окошек над парадным входом, Грибоедовский дворец бракосочетаний ждал своих именитых гостей, и, хотя церемония была заявлена на полдень, к одиннадцати утра почти все приглашённые были уже в сборе. Посверкивая новенькими никелированными фарами, у бордюра выстроились в ряд представительные чёрные «Волги» и модные, только что сошедшие с конвейера жигулёвские «копейки». Ожидая генеральский кортеж, гости курили и негромко переговаривались между собой, прижимая к себе тяжёлые букеты гладиолусов и роз.

— Интересно всё же посмотреть на этого счастливчика. Надо же, три месяца назад о его существовании никто даже не подозревал, а через какой-то час он уже станет зятем самого Артемия Николаевича, — выпустив в сторону острую струю сигаретного дыма, худая дама весьма средних лет улыбнулась одними губами. — А вы, случайно, не в курсе, откуда взялся этот мальчик?

— Я бы не рискнул назвать его уж совсем мальчиком. — С трудом расстегнув под галстуком верхнюю пуговицу рубашки, невысокий плотный мужчина лет сорока с обвисшими, словно у бульдога, брылями достал из кармана клетчатый носовой платок и принялся короткими движениями промокать взмокшие виски и лоб. — Откуда он взялся, я, честно признаться, знаю не больше вашего, но что мне известно доподлинно, так это то, что ему около тридцати и что за его плечами служба во флоте.

— Какая прелесть, он ещё и моряк! — Жеманно улыбаясь, стареющая дама осторожно поправила светлый локон дорогого модного парика, в нескольких местах прикреплённого к настоящим волосам узкими ребристыми заколками-невидимками.

— Он не просто моряк, а капитан третьего ранга, — подняв вверх толстый, похожий на перетянутую сосиску палец, мужчина многозначительно наклонил голову вперёд, и от этого движения воротник его рубашки плотно врезался в студенистую массу тройного подбородка.

— А я слышал, что он дослужился до капитана второго ранга, — вставил сутулый худощавый мужчина лет пятидесяти пяти, затушив окурок подошвой остроносого кожаного ботинка.

— Да что вы, это всё одни разговоры, — вступил в беседу мужчина, рядом с которым стояла молодая симпатичная девочка лет двадцати двух — двадцати трёх, судя по всему, его дочь. — Спросите у кого хотите, вам почти каждый расскажет, это вовсе не секрет: Кирилл Савельевич служил несколько лет на одном из кораблей Черноморского флота и вышел в отставку в звании капитана третьего ранга.

— А кто его родители, их здесь нет? — Прищурив глаза, дама жеманно обвела взглядом многочисленных гостей, стоявших группками у лазурно-голубого фасада Грибоедовского.

— С родителями Кириллу не повезло, Артемий Николаевич как-то обмолвился, что его будущий зять — сирота, — вмешался мужчина, одетый в парадную военную форму.