Жизнь наизнанку

Виктор Александрович Давыдов, глава хозслужбы Ганзы на Проспекте Мира, сидел в своем маленьком, но чистом кабинете, и довольно улыбался. У стены на стуле притулилась Ирина Волкова и прятала взгляд, стараясь ни на кого не смотреть. Перед столом стоял боец, недавно вернувшийся с поверхности. Тот самый бомж Ванька с Сухаревской. Помытый, переодетый в форму он разительно отличался от того грязного оборванца, что присутствовал на пустующей станции, когда там случилась трагедия.

— Ну, чем порадуешь? — Давыдов перестал улыбаться, только линзы очков сверкнули в свете энергосберегающей лампочки, освещающей мягким светом помещение.

— Взрыв стер все, как вы и предполагали, Виктор Александрович. И Волка и споры.

— Отлично, теперь дело за малым.

— Безупречный план, — меж тем заметил боец. — Я восхищен…

— Все, я сказал! — Давыдов прервал бойца, бросив быстрый взгляд на Ирину. — Теперь твоя задача — держать язык за зубами. С меня причитается. Но если что-то всплывет…

— Понял, Виктор Александрович. Разрешите идти?

Давыдов кивнул, и Иван, развернувшись на каблуках, вышел из кабинета. На несколько секунд помещение погрузилось в тишину. Потом Виктор снял очки, поднялся и, подойдя к Ирине, присел на корточки рядом, взяв ее руки в свои. Они дрожали.

— Да будет, Ир, — произнес он успокаивающе. — Обещаю, что сделаю все для тебя и твоей дочки. Обеспечу всем, чем не смог он. Андрей хороший человек, но бедный. Поверь, что со мной вам будет намного лучше. Только никому ни слова.

— Ни слова, — прошептала женщина. — Все для дочки…

— Ну вот и славненько…

* * *

Юля стояла снаружи. Сквозь неплотно сидящую, рассохшуюся дверь были слышны голоса. Сначала из помещения вышел довольный боец, потом послышался голос матери. Все было предельно ясно…

Девочка сжала кулаки. Желания плакать не возникало. Зато появилось другое: незнакомое и страшное, как и все в этом чертовом мире. Хотелось мстить. Девочка еще не знала такого слова, просто было желание взять в руки пистолет и избавиться от тех людей, которые убили папу. А потом танцевать на их мертвых телах… Потухший взгляд скользил по чистой до безобразия станции, но людей не видел. Только тварей. Чужих и опасных.

Что ж, придется затаиться. Молчать и ждать нужного времени, когда Юля вырастет и найдет способ отомстить. А пока… Пока она будет улыбаться, а за ширмой счастливого ребенка строить планы. Один ужаснее другого. Так как зверь, появившийся внутри, жаждал только крови…

Железнодорожный вокзал

Все исчезнет. И это — несомненно. Асфальт расползется под натиском травы, здания подточит ветер и дожди, а любые металлические конструкции растворятся в кислотном тумане и осыпятся ржавыми хлопьями, снова питая землю железом. Так же и люди. Если, конечно, не изменятся и не сольются с новой жизнью в гармонии…

Но в это верилось с трудом. Алексей оглянулся. Даже сейчас та самая «новая жизнь» преследовала их с Иваном. Она не видела в них равных. Всего-лишь еду. Много мяса и крови, завернутых в малоприятную, но пропитанную запахами многих тел и от этого намного более яркую резиновую обертку — костюм химической защиты.

— Слышь, Вань. А чего это они остановились? — Иван повернулся, присев на одно колено. АКСУ уверенно лежал на предплечье, готовый в любую секунду скользнуть вверх. Грязные стекла противогаза блеснули, отражая свет выглянувшего из-за туч солнца.

— Да. Странно все это. — Проговорил старший брат. — Обычно эти звери не бросают просто так добычу.

Естественно, под добычей он подразумевал их с Алексеем, а под зверями — стаю собак, что преследовала людей от самого метро. И действительно. Такого раньше никогда не случалось. Напуганная чем-то стая, расползлась вдоль таинственной линии. Через этот невидимый глазу барьер ни одно животное либо не хотело, либо не могло преступить.

— Что это их так обеспокоило? — Задумчиво обронил Иван, уже, собственно, никуда не торопясь. Если преследователи по каким-либо причинам решили отменить погоню, надо было повременить и с бегством. Выяснить, почему стая так себя ведет.

Иван встал, сделал несколько шагов в сторону собак, наблюдая, как беснуются голые, без единой шерстинки на теле огромные животные. Их непропорционально большие головы вертелись в различных направлениях, а челюсти с клыками, способными резать плоть не хуже закаленной стали ножа, клацали в воздухе, пытаясь укусить нечто невидимое. Горящие злобой глаза видели только людей, которых уже давным-давно съели и переварили, а тут… Эта самая добыча странным образом ушла от расправы.

Нет. Так эти твари не поступают. Осторожничают, когда им угрожает опасность — да, но никогда не заканчивают преследование. Даже желание покарать наглецов за смерть трех из них еще там на подходе к метро, куда возвращались братья и где им перекрыла дорогу свора, не заставило зверей перешагнуть невидимую черту. Всякий раз, когда одна из тварей к ней приближалась, то ее ломало, как ломает человека, чья кожа вступила в нежелательный контакт с неприятной поверхностью. Тварь мелко дрожала, скулила и быстро отползала обратно.