Жизнь наградила меня

В Петербурге для меня был забронирован номер в «Астории» – сильнейший эмоциональный шок. Двадцать лет своей жизни я прожила на углу Мойки и Фонарного переулка, в двух кварталах от «Астории». Первое, что я видела, выходя из дома, был Исаакиевский собор. И вот теперь, стоя у окна в своем номере 615, я смотрела на заиндевелый, полупрозрачный Исаакий. «Не может быть… Не может быть…» – бормотала я, боясь спугнуть волшебный сон, проснуться и оказаться в Бруклайне, на Гарвард-стрит, между химчисткой и «Макдоналдсом». Так я простояла, прижавшись лбом к оконному стеклу, целую вечность. Точнее, минут пятнадцать. Постепенно сердце утихомирилось, и я с профессиональной придирчивостью путешествующего журналиста оглядела свой номер. Он был безупречно чистый, с добротной мебелью. На столе папка с бумагой и конвертами со штампом «Астории» и перечнем оказываемых отелем услуг. В тумбочке Библия на английском языке. Ванная ярко освещена, на зеркальной полочке – всевозможные шампуни и лосьоны, махровых полотенец вдоволь.

На следующее утро я позвонила в Смольный Наталье Петровне. Номер пресс-центра был занят часа полтора, после чего приятный женский голос сказал, что Наталья Петровна в Мариинском дворце. Я воспряла духом, так как Мариинский дворец, в недавнем прошлом – Ленсовет, находится наискосок от «Астории». Если фортуна благосклонна, я, возможно, сегодня же увижусь с Натальей Петровной. Итак, звоню.

– Але.

– Здравствуйте, можно Наталью Петровну?

– У телефона.

– Наконец-то я до вас добралась. Здравствуйте, Наталья Петровна, это Штерн.

– Кто-кто?

– Людмила Штерн. Прилетела вчера из Бостона.

– По какому вопросу?

Вероятно, я потеряла дар речи, потому что на том конце провода снова сказали «але» и шмякнули трубкой. Я позвонила опять.

– Наталья Петровна, я по поводу интервью с Собчаком.

– Первый раз слышу.

– Как же так! Я вам несколько раз звонила из Америки.

– Мне никто ниоткуда не звонил.

– Наталья Петровна, я же не сумасшедшая.

– Я тоже.

– Может, я не туда попала? Я звоню в пресс-центр Собчака.

– Пресс-центр в Смольном. А это приемная Собчака. – Но вы Наталья Петровна?

– Да.

– Пресс-секретарь Собчака?

– Нет, референт Собчака.

– Наталья Петровна Василевская?

– Нет, Наталья Петровна Богословская.

– Извините, я не знала, что у Собчака две Натальи Петровны. Можно к телефону Василевскую?

– Она в Смольном.

– Спасибо. До свиданья.

Я снова позвонила в Смольный.

– Можно к телефону Василевскую?

– Она в Мариинском дворце.

Я вспомнила удачное выражение Сережи Довлатова, который называл подобные истории «русские народные кафки».

– Вы не знаете, когда ее можно застать?

– Обещала быть около четырех.

– А с кем я говорю?

– Я – Лена, ее секретарь.

– Лена, передайте, пожалуйста, Наталье Петровне, что звонила Людмила Штерн и что в четыре часа я приеду в Смольный.

– Обязательно передам. Я спущу вам пропуск.

Я почувствовала глубокую признательность к неизвестной Лене. Бывший коллега-геолог за очень скромное вознаграждение обеспечил меня «жигулями» со своим сыном в качестве водителя. Ровно в четыре часа я вошла в подъезд Смольного. Впервые в своей жизни. В вестибюле дежурили два вооруженных охранника.

– Здравствуйте, моя фамилия Штерн. Я иду в пресс-центр Собчака.

Юные солдаты – каждому не больше двадцати – порылись в коробке у себя на столе и покачали головами.

– Нет на вас пропуска.

– Можно мне позвонить?

– С этого телефона не положено, звоните с автомата в бывшем бюро пропусков.

В бывшем бюро пропусков у автомата выстроилось семь человек. Моя очередь подходит минут через двадцать, но телефон пресс-центра занят. Пропускаю стоящих за мной двух человек и, наконец, о счастье, нежный голосок Лены говорит «але».

– Добрый день, это Штерн, я внизу.

– Ой, извините, забыла, сейчас позвоню на проходную.

Я несусь на третий этаж и влетаю в комнату 317. Она полна народу. Все курят, над головами плывет синий дым. Навстречу встает молодая женщина в темном костюме.

– Вы что, не видите, что у нас совещание?

Раздраженный голос, неприветливое лицо. Но очень красивое. Прямой короткий нос, чувственный рот, глаза, как васильки, волнистые волосы цвета спелой ржи. Мое восхищение не проходит незамеченным.

– Наталья Петровна Василевская?

– Да.

– Моя фамилия Штерн, извините за нецивилизованное вторжение.

– Ничего страшного.

Голос смягчается, мы обмениваемся рукопожатиями. Я протягиваю Наталье Петровне свою визитную карточку, телефон «Астории» и подготовленный в Бостоне список вопросов к Собчаку.

– Я вечером увижусь с Анатолием Александровичем, передам ему ваши вопросы и попробую договориться об интервью. А сейчас… извините.

Она снова протягивает мне руку, и мы прощаемся.

Вечером у меня стихийно организовалась вечеринка. Собралось человек двенадцать друзей и приятелей с доисторических времен. Мы были оторваны друг от друга много лет, и за эти годы прожили разные жизни. Я за океаном сотни раз задавала себе вопрос, правильно ли поступила, уехав. Многие из моих друзей столько же раз спрашивали себя, правильно ли сделали, что остались.