Читаем Жизнь наградила меня полностью

Они бежали, спасаясь от немцев, на юг Франции, оттуда в Португалию и наконец оказались в Нью-Йорке. Алекс начал работать в журнале «Vogue», а Татьяна открыла мастерскую шляп в знаменитом нью-йоркском магазине «Saks Fifth Avenue», и ее шляпы стали очень популярными среди дам нью-йоркского света. Шляпы были действительно хороши, но наверное дамам льстило, что их обслуживала потомок русской аристократии и вдова французского маркиза.

Уже через два года Либермана назначили художественным директором журнала «Vogue». В это же время он знакомится с американскими художниками-абстракцио-нистами и сам начинает заниматься абстрактной живописью. В те годы абстрактная живопись была не в чести, и художники-абстракционисты были непризнанными и нищими. Алекс всячески старался им помочь. Чтобы сделать их искусство достоянием широкой публики, он распоряжался снимать манекенщиц на фоне абстрактных полотен своих друзей. Но публика относилась скептически к абстрактной живописи. Их полотна, по словам Либермана, были «угнетающе доступны».

Он вспоминает один аукцион, на котором продавался рисунок Поллака.

«Аудитория смеялась. Я не знал тогда, чья это работа, но понимал, что ни один художник не заслуживает насмешки. И, хотя у меня было очень мало денег, я купил этот рисунок за сто долларов».

Либерман становится известным как скульптор в 1970 году, когда в Нью-Йорке, на площади перед Организацией Объединенных Наций, устраивается выставка его семи гигантских пламенно-красных скульптур, вызвавших сенсацию и восторженные отзывы критиков. Вот что написал об этой выставке художественный критик Роберт Хьюз:

«…Отличительной чертой работ Александра Либермана являются первоклассный вкус и сдержанность. Его искусство можно назвать тлеющим огнем, который может, но предпочитает не превращаться в испепеляющее пламя».

Либерман постоянно искал новые формы и методы работы с материалом. При этом ему была свойственна удивительная психологическая гибкость. Он мог месяцами вынашивать идею скульптуры, рисовать эскизы и строить металлические модели, готовя себя к ее созданию. Но, если ему в голову приходило что-нибудь совсем другое, неожиданное, он легко и без сожаления отказывается от старых, «выстраданных» временем планов. Невероятная работоспособность художника стала легендарной. Ему принадлежит около двух тысяч полотен и сотни скульптур.

И все же, и все же… Вспоминаю смех Алекса и его слова:

«Некоторые критики долгие годы обвиняли меня в дилетантстве. Они подозревали, что я несерьезно отношусь к своему творчеству… И только потому, что я имею другую, постоянную работу. Но ведь это нелепо – утверждать, что человек разбрасывается, если он способен заниматься различными вещами. Напротив, это дает удивительную возможность прожить несколько жизней».

Кроме того, что Алекс был художественным директором журнальной империи, художником и скульптором, он был еще и прекрасным фотографом и автором пяти книг.

Самая значительная, на мой взгляд, – «Художник в своей мастерской». В ней Либерман – в форме эссе и фотографий – рассказывает о величайших художниках современности, об их студиях, их творческих методах, их повседневной жизни и быте. А начиналось это так. В течение двенадцати послевоенных лет Алекс каждое лето отправлялся в Европу «в паломничество» по студиям европейских художников. В то время многие «отцы» европейского модернизма были еще живы и активно работали. В 1947 году, например, Матиссу было семьдесят восемь лет, Руо – семьдесят шесть, Бранкузи – семьдесят два, Франтишеку Купке – семьдесят восемь лет. Брак, Леже и Пикассо были представителями среднего поколения. Всё еще молодежью считались Джакометти, Сальвадор Дали, Бальтус.

Зиму Алекс и Татьяна Либерман обычно проводили в Нью-Йорке, а летом уезжали на юг Франции или на остров Иския в Неаполитанском заливе. Татьяна боялась летать, и они плыли в Европу на знаменитом пароходе «Куин Элизабет» пересекли Атлантический океан в общей сложности 64 раза.

В Нью-Йорке Либерманы жили на 70-й улице между Парк-авеню и Лексингтон-авеню. Им принадлежал трехэтажный особняк «браунстоун», в котором до конца 70-х годов собирался так называемый «весь Нью-Йорк». Об этих приемах на следующий день писала газета Нью-Йорк Таймс в разделе «Светская хроника»… К сожалению, этого блестящего времени я уже не застала.

В 1981 году Татьяна сломала бедро, перенесла две операции, и врачи запретили ей длительные поездки.

С Европой было покончено, да и на многолюдные светские рауты тоже не было сил. На моей памяти у них дома был устроен только один прием – в честь выхода книги Шмакова о Барышникове.

Каждую пятницу Либерманы уезжали в свое поместье, которое мы между собой называли Либерманией. Белый двухэтажный деревянный дом выглядел снаружи довольно скромно.

Перейти на страницу:

Все книги серии Биографии и мемуары

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии