Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Да я не пью. А вы кушайте, кушайте.

— Эх, к борщику — в самый раз. Садись, садись, нельзя отказываться, обидишь. Как для себя ж старались. Пятьдесят граммов — больше не налью.

Ну вот. За моим столом под мною же приготовленный обед в меня насильно впихивают мою же водку: обидишь, дескать.

— Ладно, я сяду, только себе кофе налью.

— После стопарика — чего хошь, хоть кофий. Эх, хорошо сидим. Душевно. Давай-давай, пей, не обижай рабочий класс.

— А вы знаете, Жанна, я — мужчина хозяйственный, — заявил Колян.

— Это точно, — заржал Серега. — Хозяин! Вошь в кармане, блоха на аркане!

— Ну зачем ты так, — обиделся напарник. Это потому, что в доме хозяйки нет. Приходишь домой — и никто тебя не встречает, никто не приголубит…

— Ого… А вы женитесь, Николай Иванович.

— Во, точно, и я ему то же самое говорю: женись, Колян. Будешь жить как человек. Давайте еще по-маленькой. Колян, за твою будущую жену!

— Я — все, я больше не буду.

— Жанна, пролетариат обижать нельзя, он — гегемон. Вот что б ты делала без нас? Так и сидела бы без раковины. А мы пришли, и — во! — красота какая — конфетка! Давай-давай, пей за то, чтоб Коляну баба хорошая досталась.

Выпили за бабу, не обижать же гегемонов. Неважно, что не за так работали, деньги заломили еще те! Но ведь, действительно, — все ж таки, сделали!

— А вы знаете, Жанночка, я, вот, посмотрел, многое у вас в доме мужской руки требует: вон табуреточки развалились почти, и бачок сливной в туалете течет. Тяжело, небось, без мужика, одной-то?

— А кому сейчас легко?

— Это верно. Только я бы вам подсобил. Мне не трудно.

Спасибо — не надо. Мне теперь, после раковины этой дурацкой, долго брешь в бюджете затыкать придется; Ваша помощь — не гуманитарная, себя, чай, не обидите. Пусть пока под бачком миска постоит — мне ее раз в день выливать не трудно. И с табуреток мы пока не падаем. Вот когда начнем сваливаться — тогда и подумаем, что делать. Я, правда, пыталась привести их в божеский вид с помощью молотка и гвоздей, но у меня руки точно растут не оттуда, откуда положено. И, чтоб окончательно не доломать мебель, я просто плюнула на это дело.

— Спасибо, пока ничего не надо.

— Жанна, ты зря отказываешься. Нехай бы Колян подработал тут у тебя. Тут подладил, там подделал — глядишь, чего б и сладилось.

— Что — сладилось?

— Жанночка, я, значит, вот что вам хочу сказать. Вы — женщина молодая, красивая, одинокая. Вот вы мне подходите. Что б нам с вами жить попробовать?

— Что? Да вы что?! Я — не одинокая, у меня — четверо детей!

— Ну и что? Дети — не помеха. Была б женщина хорошая, а сколько у нее детей — не важно.

— Во, Жанна, я ж тебе говорил: друг у меня — что надо! Еще на свадьбе гульнем! Давайте за это — по стопарику!

— Э… Э… Вы что, какая свадьба?! Не нужно мне никакой свадьбы!

— Пей, Жанна, пей, не гребуй. Или тебе с простыми работягами западло пить?

— Сережа, я вообще не пью, я же вам уже говорила. Вон, бутылка год простояла, я и забыла про нее уже.

— А ты нас зови, мы, как пионеры-ленинцы — всегда к этому делу готовые. Да, Колян?

— Жанночка, ну так как вы, значит, насчет моего предложения?

Господи! Да закончится это когда-нибудь?! Или они всегда теперь будут сидеть у меня на кухне и пить водку? Хоть бы кто-нибудь пришел, что ли. А то, когда не нужно — полный дом народа, спрятаться некуда, а сейчас…

— Ну так как же, Жанночка?

— Понимаете, Николай Иванович, мы же с Вами не знаем друг друга совершенно. Сегодня — в первый раз увиделись.

— Ну и что? Я не первый год на свете живу, людей наскрозь вижу, кто хороший, а кто — нет.

— Не боись, Жанна, Колян — мужик, что надо. Бери. А что пьет — так ты ж сама видишь: самую малость — не больше, чем другие.

— Николай Иванович, вы только не обижайтесь, но нельзя же так сразу. Прежде чем что-то решить, нужно узнать человека, хорошо подумать.

— А че тут думать? Не, Жанна, ну ты даешь: к тебе такой мужик свататься пришел, а ты — думать! Эх, Жанка, хорошая ты баба. Был бы я не женат… Слушай, а я же не женат! Мы со Светкой гражданским браком живем. Значит, я — свободный человек! А, Жан? Как ты на это смотришь?

— Сережа, у меня — дети.

— А что — дети? Тоже мне — проблема! Подумаешь — дети!..

И тут Бог услышал мои молитвы.

Скрипнул ключ, хлопнула дверь, и в коридор влетели орущие Вовка и Ксюша.

— Мама, я сейчас убью этого гада!

— Мама, у нее совсем крыша поехала! Она за мной от школы гонится!

— Да я тебя вообще прибью! Ни одна больница не примет! Ой, здрасьте.

Это братик с сестричкой вломились на кухню и увидели, что их вопли слушаю не только я.

— Здрасьте! — Вовка сориентировался быстрее и рванул назад, закрыв дверь на кухню с той стороны.

— Мама, скажи этому идиоту, чтоб открыл! — Ксюха всем телом налегла на дверь. Но Вовкина масса была явно большей.

— Мама, я ему голову оторву!

— Вовка, открой немедленно, что это за фокусы, — я бросилась на помощь Ксюше и стала вместе с ней толкать дверь.

— Что я, камикадзе, что ли?

— Да что случилось, вы можете объяснить?

— Мама, он мне крысу дохлую в карман подсунул!

— Не крысу, а мышку. Маленькую. Мама, ты б слышала, как она визжала, на всю школу!!!