Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Ты ж знаешь, что к нам в школу просто так — фиг попадешь: и охранник на входе вечно торчит, а когда дискотека — так еще и учителя во главе с директором ему на подмогу выстраиваются. Пускают только своих. А ребята пришли и выпускники, и те, кто в прошлом году от нас в техникум ушел. Они ж — свои. Ну, как это — они не пройдут? И нам с ними пообщаться хочется, да и вообще — как это? В прошлом году были — наши, а сейчас — чужие?! Ну, мы в туалете на первом этаже окно открыли, они и залезли. Да так всегда делается, все ж знают. И учителя. Они только права не имеют сами их пропускать, а прогонять — не прогоняют. Вон у нас Ромка в прошлом году учился, что, его Варвара сейчас выгонит? Да она с ним полчаса про техникум информацией обменивалась: какие там преподы, да что учат, и все такое. А потом, когда мы этому козлу надавали, оказалось, что наши ребята — не наши ребята, мы кругом виноваты, а козел — белый и пушистый. Жертва несчастная. Нет, пусть еще хоть раз что вякнет… Пусть только попробует!

— Какой козел?

— Женюсик из 10-го «В». Он у нас — крутой мальчик, все с ним и цацкаются. А мы ему рыло намылили.

— Ч-ТО? Что вы сделали?

— Намылили ему рыло. По-га-но-е, — отчеканила Ксюха. — Еще и мало. Толком не дали.

— Ксюша, объясни.

Мне совершенно не хотелось представлять себе картину, в которой моя дочь участвует в групповом избиении какого-то мальчика. Да вообще — в драке. Я знаю, что в словесные баталии с ней лучше не вступать, но — драка?

— Ксюша!!!

— Что, Ксюша?! Ты ж знаешь, наши — хорошие ребята. Ну и что, что у них отцы не крутые? Зато они не предадут и не унизят никого. Ты знаешь, в 9-м «А» девочка есть, Таня Лапшина. Она такая тихонькая, забитая какая-то. Нет, если ее одеть нормально, она еще и ничего будет. Даже симпатичная. А так — носочки беленькие, юбочка синенькая, такие сто лет назад пионерки носили, наверное, от мамы досталась. Вот она и комплексует. И жмется вечно под стеночкой одна. Но она ж не виновата, что ей предки такую одежду покупают. Это они — придурки, сделали из ребенка чучело и живут себе спокойненько. А Танька — мучайся!

— Ксюша!

— Что, «Ксюша»?! Да сейчас пойди, в сэконде поройся, можно за пару рублей такой прикид отрыть! Просто им плевать, как Танька себя чувствует, когда над ней все прикалываются. Но все — без злобы. А тут этот Женюсик заметил, что Лапша на Ромку смотрит. Ну нравится он ей, понимаешь? Только она ж тихая, не скажет ничего. Тем более что Ромка в техникум ушел. А вчера появился, так Танька на него, как на икону смотрела, пока он с Варварой трепался. Даже дышать забыла. А Женюсичек начал выделываться: «Ах, наша красавица, ах, Джульетта, ах, Золушка на первом балу… Платьице поменять только надо, а так — ничего…» Ну, и все такое прочее. Ромка, как услышал, и говорит этому придурку: «Пошли, побеседуем». Нет, Лапша ему — до фени, сама понимаешь, но нельзя ж над человеком издеваться. А Женька ж тупой, он привык, что все перед ним приседают, как же — сотня баксов на карманные расходы, мобилу каждый месяц меняет, из школы — на «мерсе» с охранником. Бугай такой. Естественно, никто слова поперек не пикнет. Как-то, еще в седьмом классе, англичанка хотела его из школы вытурить: сидит хамло на уроке, ноги — на парту, и еще, прикинь, музыку врубил без наушников! Так его папаня ее до инфаркта довел, прямо из школы в больницу забрали, а пока там лежала — ее чуть с работы не выгнали «за некорректное обращение с учащимися». Это она высказала придурку все, что о нем думает. Но я б так вообще его убила, а она орала только. Тогда и директора чуть из школы не поперли. Еле отстояли. Помнишь?

Я помню эту историю. Не во всех подробностях — у меня тогда как раз развод происходил, так что было не до прочих проблем. Но помню, что дети приносили письма в защиту директора (каждый класс писал отдельно), и я их подписывала, будучи уверенной, что директор у нас — хороший и терять его нельзя.

— Вот после этого все на Женьку наплевали. Пусть делает, что хочет — здоровье дороже, охота была связываться! А Ромка-то — уже не в школе, ему никто ничего не сделает. Вот и дал ему по морде. А тот — качается, силы — как у бугая, Ромке в ответ вмазал. Они сцепились. А мы, что, смотреть должны? Мы — за Ромку вступились!

Ксюша помолчала.

— Ну, и?

— А что — «ну и»? Знаешь, самое интересное, этот Женька не таким уж гадом оказался, как мы думали. Когда разборки у директора начались, даже сказал, что сам виноват, потому что первый начал. То ли и вправду перевоспитался, то ли притворяется. Да какая разница? Все равно, все на ушах теперь стоят.

И вот теперь мне предстояло объяснение с учительницей. Похоже, придется доказывать, что моя дочь — не хулиганка, по которой плачет исправительная колония, а — нормальный подросток, жаждущий справедливого устройства мира. Что-то часто от меня в последнее время стали требовать подтверждения нормальности моих детей. Я-то все понимаю, но со стороны педколлектива, пожалуй, наша семейка выглядит далеко не лучшим образом.