Жизнь как жизнь

Стёпка, прильнув лбом к стеклу окна, смотрел на воду и далёкий берег. Река была широченная. Их Чёрный Лух даже в половодье, когда вода подходила к самым баням на высоком берегу, а на другом затапливала почти всю шохорку, чуть ли не до гаража, не был таким широким. По водной глади их речки при ветре весело бежала рябь, а здесь гребнями шли волны одна за другой. Видно было, как они били в берег.

– Тятя, тять! А что это за белые домики стоят на воде?

– Какие домики?

– Да вон – вон, видишь?

– А. Это бакены. Они показывают пароходу дорогу.

– А, что на реке тоже есть дорога?

– Да, фарватер называется. Из него выплывать нельзя, а то можно на мель сесть или на топляки напороться.

Глядя на далёкий берег, Стёпке казалось, что пароходик ползёт, как черепаха. « И когда мы так до Юрьевца доползём?» – негодовал про себя мальчишка. – «Да ещё, то к одному, то к другому берегу пристаёт».

Скоро Стёпке наскучило рассматривать однообразные, покрытые лесом берега, и он откинувшись на спинку дивана, задремал.

– Эй, пассажир, спишь, что ли? – отец толкнул сына локтем в бок.

– Нет, не сплю. А что?

– Да так, ничего. Сейчас от Нежитина отчалим, а там и Юрьевец будет. Стёпка протёр глаза. Пароход уже отошёл от пристани, надрывно свистнул и запыхтел, зашлёпал колёсами по воде. Мальчишка повернул голову налево и не увидел берега.

– Тятя! А это что, река без берега, что ли?

– С берегами, только они далеко, за десятки километров. Здесь Унжа с Волгой сходятся. А плотина воду так подняла, что она затопила всё окрест.

– А что за плотина?

– Мы через неё проплывать будем. Сам всё увидишь.

« Если плотина перекрывает реку, как же мы через неё переплывать то будем?» – задумался Стёпка, но задавать отцу вопросов больше не стал, а разглядывал бесконечную волнующуюся воду. На подходе к Юрьевцу справа по борту он увидел какой-то странный, торчащий из воды шпиль. На бакен он был явно не похож, да и поднимался над водой довольно высоко.

– Тять! А что это там такое?

Отец посмотрел по указанному сыном направлению.

– Это колокольня. Здесь Юрьевец раньше стоял до постройки плотины в Городце. Дома перенесли на горку, а собор и колокольню сломать не смогли – так и затопило их водой. Собора не видать, а колокольня была очень высокая, выше, чем в Высоковском монастыре, вот верхушка её и торчит над водой.

От Юрьевца плыли на большом пароходе. Андрей, чтобы сэкономить деньги купил самые дешёвые билеты. Места оказались в трюме. Затхлый воздух и какая-то невообразимая вонь выгнали отца с сыном на палубу. На носовой части палубы сидели и лежали десятки людей. Найдя свободное местечко, Андрей, подложив под голову котомки прилёг, а Стёпка уселся рядом и с интересом наблюдал за проходящими навстречу пароходами, катерами и баржами с лесом, песком, какими-то мелкими камнями.

Часа через два пароход, на котором они плыли, сделал два или три протяжных гудка и остановился. Стёпка поднялся и увидел, что впереди них стояло ещё несколько судов, перед которыми поднималась невысока стена.

– Тятя! Тятя! Что это такое? Мы дальше не поплывём? – растормошил мальчишка спящего отца.

Андрей протёр глаза, приподнялся на локте и осмотрелся.

– Плотина. Скоро шлюзоваться будем. Не мешай! Мне спать охота. – проворчал отец и опять уронил голову на котомку.

Стёпка вертел головой и никак не мог понять, как они преодолеют эту стену. Вскоре он увидел, как рядом с передним пароходом часть стены начала медленно раздвигаться, и через какое-то время в стене образовались широченные ворота, через которые медленно выползал пароход, за ним второй и ещё два небольших катера. Выбравшись на свободу, суда дали протяжные гудки и, набирая скорость, поплыли вверх по течению.

Потом мальчишка увидел, как в ворота заползла длинная– предлинная баржа и ещё один небольшой пароходик, и ворота медленно стали закрываться. Их пароход запыхтел и медленно вслед за впереди идущим пароходом начал подходить ближе к стене.

Примерно через полчаса ворота в стене снова открылись и выпустили из глубины три судна. Потом их пароход вслед за впереди стоящим протолкнулся через ворота, и они оба замерли в каком-то ящике. Ворота за их пароходом закрылись, и Стёпка заметил, что стена по борту начала медленно-медленно подниматься. Мальчишка не мог сразу понять, что не стена поднимается, а это их пароход опускается вниз. Когда стены огромного ящика стали выше капитанской рубки, Стёпка увидел, что впереди открываются другие ворота, в которые они и будут выплывать из этого громадного ящика.

Когда пароходы выбрались на свободу, Стёпка обнаружил, что река за плотиной снова стала узкая, и можно было рассматривать дома на обоих её берегах. И куда подевалась эта бескрайняя волнующаяся водная стихия.

Во вторник на следующей неделе, Стёпка взахлёб рассказывал на работе девчатам о своей поездке в Горький, о высоченных домах, о широких и узких улицах, ярких фонарях, освещающих улицы ночью, и о том, как они с отцом бродили по этим улицам, в поисках бакалейных магазинов, где продавщицы отпускали им по килограмму сахара в одни руки.