Жизнь как жизнь

Охотник прицелился. Хлопок выстрела эхом раскатился по лесу. Следом раздался второй выстрел. Андрей бил наверняка, чтобы лось подранком не ушёл в лес. Лосиха после первого выстрела одним прыжком развернулась и, ломая кустарник, на бешеной скорости убежала вглубь леса, а самец остался лежать на берегу, то поднимая, то роняя на землю свою огромную рогатую голову. По телу лося ещё некоторое время пробегали предсмертные судороги.

Убедившись, что лось наконец-то умер, Андрей подошёл к туше и начал её разделывать, орудуя топором и острым, как бритва ножом. Примерно через час туша была разрублена на куски.

Андрей расстелил в неглубокую яму шкуру лося, сложил на неё мясо и укрыл его лапником. Потом он подошёл к воде, умылся, присел на траву и стал медленно жевать хлеб с салом. Перекусив и наполнив котомку кусками мяса, Андрей направился домой. Последние лучи солнца ещё кое-как высвечивали тропинку. Идти приходилось, осторожно ступая, боясь споткнуться о корни деревьев или напороться на сучок.

Домашние уже спали. Андрей разбудил Алёну, велел поднимать детей:

– Буди Лёшку, Глашку, Васю и Стёпку за мясом пойдём!

– Да как же по такой тьме идти то?

– Фонари возьмём. За деревней у Гарилей зажжём. А сейчас незаметно надо выйти.

Ребятня спросонья никак не могла понять куда и зачем надо в полночь тащиться.

– Не рассуждайте! Быстренько одевайтесь, берите пещерки и в поход!

Выйдя за околицу, Алёна с Андреем зажгли фонари и ватага Сазоновых зашагала по лесной дороге.

Нагруженные мясом пещера давили плечи, ноги глубоко проваливались в песок. Тяжелее всех было Андрею, сил у него совсем не оставалось. Культя была не в силах выбрасывать вперёд протез, и он как-то волочил его за собой. В паху саднило, видимо до крови растёр протезом. Но он не подавал виду и вместе со всеми шагал по дороге.

– Андрей! Устал, поди? – тронула мужа за руку Алёна. – Может присядем, отдохнём?

– Вот дойдем до Гарилей и там, в курилке посидим немного. Надо затемно добраться до дому, а то светать скоро будет, бабы на ферму пойдут.

– Да уж, если увидят, разговоров не оберёшься. А вдруг донесёт кто.

Посидев с четверть часа в курилке и дав отдохнуть плечам от тяжеленных пещеров, семья снова двинулась в путь.

– Слава богу! Вроде никто не видел, – сказала Алёна, когда пещера были сняты с плеч и поставлены на лавку в родительской избушке.

И тут вдруг раздался негромкий стук в окно. Алёна вздрогнула:

– Кто бы это?

– Сейчас погляжу.– Андрей подошел к окну. Под окном стоял старший Харымов.

– Андрюха! Делись, а то донесу, – полушепотом сказал старик.

– Сам бы пошел в лес, да поохотился, – скрипя зубами проговорил Андрей, – Ну заходи. Дам ногу.

Заполучив переднюю лопатку, стукач удалился, даже не сказав спасибо.

– Вот сволочь! Здоровые два мужика в доме, а семью прокормить не могут.

– Ой, да бог с ними, с крохоборами. Рябятишки, идите ложитесь спать, а мы тут с отцом до утра управимся.

Клевавшая уже носами ребятня быстро повскакивали с лавки и побежали в избу. Родители провозились с мясом до утра. Андрей рубил и резал на мелкие куски, а Алёна посыпала мясо солью и складывала его в кадушку. Ливер Алёна сложила в таз и понесла в избу – жаркое готовить. Андрей еле доковылял до кровати в избе. Сбросил с культи протез. Кожа в паху была растёрта до крови.

– Алёна! Где у нас реваноль? Надо намочить тряпку да приложить.

– Какую тряпку! У меня где-то марля стираная была. Только ты сначала поешь, а потом ляжешь. Я тебе марлю то и принесу.

– Да не хочу я есть.

– Тогда, хоть молока стакан выпей.

– Молоко, пожалуй, выпью.

Выпив молоко, Андрей лёг и сразу уснул. Алёна уже спящему мужу приложила в растёртый пах смоченную в реваноле марлю. Проснулся Андрей далеко за полдень от боли в сердце.

– Алёна! – позвал он жену, – Налей стопку водки – сердце уж больно давит.

– Так может, капель накапать?

– Не помогают мне капли, а водка боль снимет.

– Ладно. Сейчас налью.

Последнее время Андрей всё чаще и чаще прикладывался к рюмке, особенно после тяжелой и напряжённой работы. То ли водка действительно помогала снять сердечную боль, то ли выматывающая все силы работа становилась непосильной, и организм требовал разрядки, но выпитая рюмочка порой превращалась в двух-трёх дневные запои, из которых он выходил тяжело и долго, а выйдя, неистово опять хватался за работу.

Алёна сильно переживала за мужа: боялась и за его здоровье и за то, чтоб он не превратился в забубенного пьяницу.

– Андрей! Хватит издеваться над собой! Бросай свои жгонки и столярки. Без этих денег проживём. Вон на прошлой перекомиссии тебе вторую группу дали, пенсию повысили. Да и ребятишки теперь, какие-никакие деньги зарабатывают.

– В прошлом вторую дали, а в этом опять на третью переведут и пенсию урежут. Что прикажешь зубы на полку положить? – парировал Андрей.

– Какая полка! О чём ты говоришь. Посмотри, как другие живут и ничего, с голоду не пухнут. И мы проживём.

– Не хочу я, как все. Пока живой работать буду.

– Вот именно, пока живой, а если так прихватит, что ни водка, ни лекарство не помогут. Как мы без тебя будем?