Жизнь как она есть

— Хоть и не раздобылся я солью, зато своими глазами увидел, что партизаны не зря хлеб едят.

Михаил взял на всякий случай адрес у старика, и он потом стал партизанским связным.

Через какое-то время Ада два или три раза ходила в Станьково.

Она следила за станьковским гарнизоном и выяснила, что из казарм ушли все немцы. Оставалось всего несколько человек, охранявших казармы.

Через два-три дня, как это уже было, могли прийти новые подразделения.

И Аде и Бондаревичу не давала покоя мысль уничтожить все помещения, где обычно располагались гитлеровцы. Ведь это намечали сделать еще Иван Андреевич Домарев и Анна Александровна Казей…

Михаил упросил командира отряда дать ему двадцать человек для этой операции.

Ада и Марат знали, где в Станькове было спрятано несколько бочек бензина. Они заранее собрали по дворам в партизанских семьях канистры. Ночью их наполнили бензином.

Бесшумно, ножами, партизаны сняли немецких часовых, залезли на чердаки столовой, двух казарм, пяти бывших домов командного состава и подожгли их. Тут Ада и Марат знали все ходы и выходы, лазали как кошки.

Вернувшись в станьковский лес, партизаны залезли на деревья и видели огромное зарево пожара. Тушить его гитлеровцы приехали из Дзержинска, но почти ничего спасти не могли.

В Станькове с этого времени уже до конца оккупации Белоруссии никогда не было немецкого гарнизона.

А Бондаревич и Ада считали, что в какой-то степени выполнили наказ Ивана Андреевича и Анны Александровны.

ВО ВРАЖЕСКОМ КОЛЬЦЕ

Третий день шел бой с карателями у хутора Борки.

По данным разведок нашего отряда и "Боевого", стало известно, что весь лес берется в кольцо, каратели подтягивали сюда не только пехоту, но и артиллерию. Хутор Борки от нашего лагеря находился всего в пяти километрах. Там вела бой рота Антонова. До нас долетали звуки пальбы, а после полудня Антонова привезли в лагерь тяжело раненным.

Весь лагерь был поднят по тревоге, лошади запряжены, раненые уложены на повозки (это были Марат, Антонов и двое больных). Марат, впрочем, отказался ложиться: он стоял около повозки, рука его висела на перевязи.

Начальник штаба Егоров, весь в ремнях, строгий, подтянутый, вышел перед строем партизан и разъяснил обстановку: лагерь взят карателями в кольцо, выходить из окружения будем вместе с "Боевым", если удастся где-то нащупать слабое место в кольце, прорываться и двигаться в район. Копыл я. Здесь базировалась бригада имени Ворошилова. Было решение, что если не все сумеют выйти из окружения вместе, тогда действовать отдельными группами и поодиночке пробираться до Копыльского района, к ворошиловцам. Кто не дойдет туда, через 4–5 дней пусть вернется в наш лагерь и ждет разведку из штаба отряда.

Приблизительно около полуночи отряд выступил из расположения лагеря, пристроился к "Боевому", и все двинулись на юго-запад, к лесным деревням Любожанка и Александрове.

Марат оставил санвзвод и шел с нашей ротой, рядом со мной.

Одет он был хорошо, разведчики его экипировали по всем правилам зимнего времени: полушубочек, валенки, теплый платок на шее (мой — я ему повязала, выходя из лагеря), ушанка, рукавицы. При нем пистолет и гранаты. Его винтовкой завладел кто-то другой: он ведь был "на излечении" и — все в тех же бурках, в пальто, подбитом "рыбьим мехом", под ним, в кобуре, наган.

Колонна выглядела внушительно, да и обоз за ней тянулся порядочный.

Обогнув небольшую лесную полянку, вступили в ельник и, соблюдая крайнюю осторожность, двигались в абсолютной тишине. Каратели, цепи которых были уже близко, не должны были услышать даже хруста сухой ветки.

У каждого партизана было по небольшому кусочку хлеба — перед выступлением Вася Давыдов выдал этот НЗ. Мы молча подкреплялись, не перекидываясь друг с другом ни единым словом.

И вдруг в этой настороженной тишине раздался винтовочный выстрел. (После выяснилось, что по преступной неосторожности выстрелил какой-то растяпа.)

Этот случайный выстрел спутал все планы.

И посыпалось, загремело, засверкало кругом…

"Боевой", не раздумывая, как по сигналу, пошел вперед напролом, не дав врагу опомниться, и ему удалось не только прорвать с боем кольцо окружения, но и вывести весь отряд и свой штаб. Но наши не сумели воспользоваться готовыми "воротами", замешкались. Лишь части людей нашего отряда удалось проскользнуть следом за "Боевым", но затем немцы снова сомкнули кольцо, и основная масса "Двадцать пятого" осталась внутри кольца под шквальным огнем минометов, пулеметов и автоматов карателей.

Все произошло так стремительно, так быстро, что все мы потеряли друг друга и свои подразделения. Со мной рядом был только Марат. Оценить как-нибудь обстановку мы не могли, да и времени на это не было.

Марат, у которого была удивительная способность ориентироваться на местности, посоветовал пересечь поляну, выйти в другой массив леса, на юг, а там будет видно, что делать. Я послушалась его.

И вот мы с ним поползли через поляну, на которой, казалось, был сосредоточен весь огонь карателей. Ему было очень трудно, с одной-то рукой.