Жизнь и учение Конфуция

Событие это случилось на одиннадцатом году герцогства герцога Гэ, который наследовал Цзину, и, по словам Кун Фу, потомка Конфуция, приглашение исходило именно от него. Мы можем предположить, что в то время как Цзи Кан придумал это, он представил свои мысли на одобрение герцога. Событие это случилось в весьма подходящее время. Только перед этим у философа спрашивал совета один чиновник Вэй о том, как ему надо поступать при ссоре с другим чиновником, и так как Конфуцию не понравилось, что к нему отнеслись по такому предмету, то он приказал запрячь свою коляску и готовился уже оставить государство, восклицая: «Птица выбирает себе дерево, а не дерево гонится за птицей». Кун Ван пробовал было извиниться и убедить Конфуция остаться в Вэй, но в этот самый момент явились посланники з Луу.

Конфуцию шел теперь 69-й год. Мир к нему не был слишком любезен. В каждом государстве, которое он посещал, он встречал какое-нибудь разочарование или горе. Конфуцию оставалось еще пять лет жизни, но и они не были радостнее его прошлого. Действительно, он достиг того состояния, как он говорит нам, в котором он мог следовать влечениям своего сердца, не отступая от того, что он находил правильным[51]; но другие люди тем не менее не были склонны поступать по его советам. Герцог Гэ и Цзи Кан часто беседовали с ним, но он не имел веса в управлении государственными делами, и мудрец решил заняться окончанием своих литературных трудов. Он написал, говорят, предисловие к Шу-цзин, тщательно продумал все обряды и церемонии, установленные мудростью древних королей и мудрецов, собрал и привел в порядок древнюю поэзию и предпринял реформу музыки. Он сам говорит нам: «Я вернулся из Вэйв Луу, и тогда была реформирована музыка, и обрывки императорских песен и похвальных песен были приведены в должный порядок»[52]. Он посвятил много занятий И-цзину, и Сыма Цянь говорит, что кожаные ремешки, которыми таблички его книг были связаны между собою, трижды износились. «Если бы можно было прибавить еще несколько лет к моей жизни, – сказал он, – я мог бы отдать 50 лет на изучение. И только тогда, пожалуй, я мог бы сделать работу без больших ошибок»[53]. В продолжение этого времени, можно предполагать, он снабдил Цзэн Цзы материалами для классической книги о сыновнем благочестии. В том же году, как он вернулся, Цзи Кан послал Жань Ю спросить его мнения насчет дополнительных налогов, которые он хотел установить для народа, но Конфуций отказался дать какой-нибудь ответ, рассказав своему ученику причины своего неодобрения предполагаемой меры. Она, однако, была приведена в исполнение на следующий год при посредстве Ю, по случаю чего, должно быть, Конфуций и сказал своим ученикам: «Он не мой ученик. Бейте в барабан, мои милые дети, говорите против него»[54]. 482-й год был отмечен смертью сына его Ли.

Весной 480 года слуга Цзи Кана поймал цзилина (единорога) на герцогской охоте. Никто не мог сказать, какое это было животное. Вызвали Конфуция, чтобы он посмотрел на него. Он сразу узнал, что это лин, а сочинители легенд говорят, что он носил на одном из рогов кусок ленты, которую мать его привязала к нему тогда, когда он явился при рождении Конфуция. Согласно хроникам Кун Яна, он был глубоко тронут. Он воскликнул: «За кем ты явился?» По лицу его бежали слезы, и он прибавил: «Поток моего учения бежит».

Несмотря на появление лина, жизнь Конфуция еще продолжалась в течение двух лет, и он воспользовался этим, чтобы окончить свои историю Чунь-цю. Это сочинение, по словам Сыма Цяня, было произведение того года, но едва ли это было так. В нем он кратко намечает главные события, случившиеся в империи. Каждое выражение в ней чрезвычайно отчетливо, и все характеры действующих лиц и событий описаны весьма неточно. Сам Конфуций говорит: «Это весна и осень заставляют людей узнать меня, это весна и осень, которые заставляют людей судить меня»[55]. Менций говорит, что составление этой истории было таким великим делом, как дело Ю по регулированию вод после потопа. «Конфуций окончил весну и осень, и бунтовщики министры и разбойники, сыновья были поражены ужасом»[56].

К концу этого годав Лу пришло известие о том, что герцог Цзи был убит одним из его чиновников. Конфуций был преисполнен негодования. Такая обида, чувствовал он, требовала его торжественного вмешательства. Он выкупался, отправился ко двору и рассказал об этом деле герцогу, говоря: «Цзин-гун убил своего государя, и я прошу, чтобы вы предприняли что-нибудь в наказание ему». Герцог начал говорить о том, что он этого не может, выставляя на вид, чо Лу было слабо по сравнению с Ци. Конфуций отвечал: «Половина народа Ци не согласна с тем, что сделано. Если вы прибавите к нароу Лу половину народа Ци, то вы можете быть уверены, что победите их». Но он не мог вдохнуть своего духа в герцога, который сказал ему, чтобы он пошел и изложил дело перед начальниками трех родов. Против своего понимания приличий он и сделал так, но они не согласились с ним.