Жизнь и смерть Кашмара Маштагаллы

Может создаться впечатление, что наш герой был далек от житейских забот и суеты и умел только проигрывать в карты на крыше высотного дома… Так вот, чтобы подобное впечатление не создалось, скажем — хоть и с некоторым опозданием — что Кашмар неплохо разбирался в торговле, в торговых делах (как и подавляющее большинство его соплеменников и сограждан; о, этот народ, если в чем и был слабоват, то торговать и деньги считать умел, еще как умел!), он уже лет десять держал свой магазинчик продовольственных товаров; а несколько лет назад даже расширил его, взяв в аренду соседнее помещение, хорошо выдерживал конкуренцию с супермаркетами, потому что магазин был, можно сказать, дворовый, и многие жильцы трех многоквартирных девятиэтажных домов были постоянными покупателями в магазине Кашмара, не считая частых случайных прохожих, так что торговля в магазине кипела без выходных и праздников по двадцать пять часов в сутки, и магазин давал неплохой доход: до трехсот манатов в день чистой прибыли получал хозяин. А продавцом в магазин он взял доверенного человека, кого давно знал и кто был ему благодарен за работу, что в наше время найти было не так-то легко; и работал пожилой продавец в магазине Кашмара со своим сыном, расторопным и шустрым малым. Дела шли, и не прекращались даже во время вынужденного отсутствия хозяина. Так что, с этой стороны, со стороны финансовой был у Кашмара, можно сказать, полный порядок, а вовсе не кошмарное положение, как могло бы показаться.

В дальнейшем, когда уже стало понятно, что выздоровление и самочувствие у него и у жены окончательно стабилизировалось после перенесенной операции, что послеоперационные обследования давали исключительно положительные результаты, и врач и хирург были довольны этими результатами, и теперь можно было без всяких суеверных предрассудков немного даже пошутить на эту тему, жена, Наргиз, зная несколько прижимистый характер мужа, порой приставала к нему.

— Когда деньги за почку вернешь, паразит?

Он отмахивался, ухмыляясь.

— Ты не маши рукой, — говорила Наргиз. — Я узнавала: двадцать тысяч евро стоит.

— Это где же такие сумасшедшие цены? — сразу переходя на деловой тон, спрашивал Кашмар, прикидываясь, что не в курсе.

— Прекрасно знаешь — в Германии за пересадку почки только донору дают двадцать тысяч, так что, гони бабки и скажи спасибо, что так дешево отделался…

— Мы с тобой не в Германии, — возражал Кашмар.

— К сожалению, — говорила жена. — Ладно, сойдемся на пяти. Это гораздо меньше, чем ты в карты проигрывал на крыше… Кстати, что-то давненько тебя не сбрасывали… В чем дело?

— Выигрывать стал.

— Да неужели?

Одним словом, после долгих раздумий о хрупкости жизни и неотвратимости смерти, о желании — по здравому размышлению — выйти из-под каблука жены (под которым он с недавних пор стал считать себя, хотя до сего дня, если б кто его обозвал подкаблучником у жены, он страшно бы обиделся) и погулять на просторе, себя показать, белый свет повидать, Кашмар, поручив магазин доверенному своему работнику, а жену и детей — Аллаху, отправился путешествовать, что-то туманное и маловразумительное придумав для жены в качестве отговорки.

В первую очередь была выбрана страна Бразилия, где вот-вот должен был начаться знаменитый на весь мир карнавал и где женщины носили исключительно стринги на своих круглых бразильских попках.

Ну, что он там выделывал в Бразилии, как кувыркался, не мне вам говорить — вы все не раз бывали в Рио-де-Жанейро во время карнавала — скажем только, что из Бразилии он улетел в Аргентину, потом на Бермуды, потом на Сейшельские острова и таким образом за полтора месяца порхания за пределами родного города, который годами не покидал в нормальном состоянии, потратил ни много, ни мало доход своего магазинчика примерно за целый год. Но и впечатлений вывез на всю оставшуюся жизнь.

Однако, от этих впечатлений мало что осталось, когда он вернулся и столкнулся лицом к лицу с, так сказать, благоверной, с Наргиз.

— Ну… — ласково спросила жена. — Нагулялся?

— Нарочка, — так же ласково начал он.

— Тамбовский волк тебе Нарочка!

Та-ак… Начало не предвещало ничего хорошего. Ну и финал был не лучше. Поссорились, поскандалили.

— Ты что, кусок старой козлятины, вздумал в разгул удариться? — резонно, но не очень вежливо, интересовалась жена. — Тебе что, болезнь бывших почек теперь в голову ударила, а? Сорок три дня! Сорок три дня никаких вестей, ни разу не позвонил… Где ты был!? Хочешь наверстать то, что недоделал в молодости, а? Ты в зеркало давно смотрел, старый козел?

— Нара, я по делам ездил, по своим торговым делам… — неуклюже оправдывался он.

— А предупредить, а позвонить?.. У тебя что, крыша поехала после операции?.. Мы по всем моргам, по всем больницам, дали в розыск… Весь город надо мной смеется… Наши новые родственники, родители невесты Заура приходят, а тебя нет, приходят, а тебя нет… Я со стыда сгореть готова была… придумывала всякую чушь, чтобы выгородить… Говори скорее, где тебя черти носили, не то я не в себе, клянусь, вот этой сковородкой размозжу тебе…

Ну, и так далее.