Жизнь и смерть Кашмара Маштагаллы

— Не говори со мной таким тоном, — повысила голос Наргиз. — Ты кругом виноват, ты разрушил нашу семью, а теперь еще тут права качаешь… Я не в курсе… Я, к твоему сведению, в курсе всего, что ты вытворяешь… Детям за тебя стыдно, не хотят с тобой разговаривать.

— Ты слишком драматизируешь ситуацию. Что такого, если даже я загулял, да, в молодости я был слишком робким, покладистым, послушным, да… да и любил тебя, откровенно говоря… Мне тогда и в голову не приходило пойти на сторону… Но времена меняются… Я был в двух шагах от смерти… она заглянула мне прямо в глаза, это заставило меня пересмотреть мои взгляды на жизнь, на нас с тобой, на семью, на мою работу, на деньги, которые я без устали зарабатывал только для вас… Я живой человек, и еще совсем не старый… Умная жена оставила бы все как есть, не стала бы вообще что-то затевать, скандалить, настраивать детей против…

— Помолчи!

— Настраивать детей против меня, — повысив голос, продолжал он.

— Заткнись, сказала, дверь открывается… — тихо прикрикнула она на него.

Он замолчал и услышал щелчок замка входной двери, и через минуту на кухню зашла дочь.

— Привет, мама, — сказала Нармина, не глядя на отца.

— Привет, мама? — выждав паузу, спросил Кашмар. — А я, по-твоему, невидимка, или меня тут вообще нет? Ты почему так поздно?! — прикрикнул он на дочь.

— Мама, скажи ему, что сейчас половина девятого, — спокойно ответила дочь и прошла к себе, плотно прикрыв за собой дверь комнаты.

— Ты еще и воспитанием их будешь заниматься, — сказала Наргиз. — Это смешно.

Он не ответил.

— Так что, запомни, что я тебе сказала, — проговорила она. — Сразу после свадьбы Заура я подаю на развод.

— Ну и дура, — ответил он.

— Была дурой, — парировала она. — Поумнела. А моя бы воля, я бы и почку свою отняла, подыхай… — она вдруг беспомощно заплакала, неумело стараясь подавить подступающие рыдания.

И тут же на кухне появилась Нармина, обняла мать, припала к её груди.

— Мама, мамочка, не надо, не надо, родная, успокойся, — она целовала мать, гладила её по голове. — Пойдем в мою комнату, пойдем…

Наргиз поднялась со стула и плача вышла с дочерью из кухни. Ни та, ни другая даже не посмотрели в его сторону.

Кашмар остался один на кухне, присел к столу как был в пальто, машинально, не поднимаясь из-за стола, протянув руку, снял с плиты чайник, налил себе в первый попавшийся стакан на столе, долго смотрел на стакан, потом поднялся, пошел к двери и вышел из квартиры.

Накрапывал дождь. Во дворе Заур парковал машину и, завидев отца, вышел, подошел.

— Как дела? — спросил Кашмар, не глядя ему в глаза.

Заур напротив ловил взгляд отца, хотел посмотреть ему в глаза. Что он хотел увидеть там?

— Нормально, — сказал Заур. — Ты уходишь?

— Обстановка напряженная, — сказал Кашмар.

— Ты сам создал такую обстановку, — сказал Заур.

— Ты не понима…

— Ой, ради бога! — резко прервал его сын. — Только не говори мне, что я вырасту — пойму. Не люблю разговорные трафареты. Все, что ты делаешь, можно было бы гораздо спокойнее, без шума, без грохота… Другие мужики тоже гуляют, нет безгрешных…

— С твоей матерью сделаешь без шума, — сказал Кашмар. — Вот, разводиться со мной собирается, — произнес он, не подумав, и тут же пожалел, что проговорился: даже в темноте двора было видно, как Заур побледнел, как его потрясло это сообщение. — Я не должен был тебе этого говорить. Так, вылетело, — стал оправдываться Кашмар, — в любом случае, даже если мы решим, это будет после твоей свадьбы, естественно.

Заур ничего не ответил, оставил машину, не до конца припарковав её на свое место, и молча пошел к подъезду.

Кашмар смотрел ему вслед.

— Сынок, — окликнул он Заура негромко.

Заур обернулся в ожидание, глядя на отца напряженным взглядом.

— Ты не запер машину, — сказал Кашмар.

Несколько дней Кашмар не ночевал дома, но принимал активное участие в подготовке к свадьбе вместе со своими новыми родственниками. Магазин он тоже аккуратно посещал и решал все возникавшие проблемы и порой ловил на себе любопытные взгляды своего работника и его сына, особенно его молодого сына. Это ему не нравилось, он хмурился, отворачивался, даже подумывал — не уволить ли?..

Свадьба Заура прошла великолепно, как говорится, на самом высоком уровне, в одном из самых престижных и дорогих ресторанов города; пели такие же дорогие, под стать блюдам и напиткам в ресторане, певцы и певички, часто мелькавшие на различных телеканалах, тамадой пригласили популярного поэта, который так и норовил произносить тосты в рифму, но после третьего рифмованного тоста, отец невесты тихо одернул расходившегося поэта — надо и меру знать, тут тебе не вечер поэзии; со стороны невесты было несколько именитых гостей — депутаты, банкиры, даже один министр — одним словом, пели, ели, пили, танцевали, говорили тосты, прославляли жениха и невесту, осыпали цветами… Наргиз ходила от стола к столу с приклеенной улыбкой, Кашмар тоже ходил. Иногда они сходились возле какого-то стола. Тогда машинально улыбались друг другу, так же как и всем гостям. На него поглядывали с любопытством.