Жизнь и смерть генерала Корнилова

От Хомутовской до Егорлыцкой станицы мы нигде больше не ввязывались в бой с большевиками. Приходя в каждую станицу, генерал Корнилов приказывал собирать жителей в станичное управление, где он, генерал Алексеев и Баткин говорили речи, знакомя жителей с целями Добровольческой армии. Узнав об этом, большевики, не теряя времени, начали распускать среди населения станиц, через которые мы должны были пройти, слухи о том, что Корнилов со своей шайкой разрушает церкви, убивает женщин и ест детей, т. е., говоря короче, большевики применили тот же прием, что и во время перехода нашего из Быхова на Дон.

Чтобы узнать, правду ли говорят большевики, из Лежанки в Егорлыцкую приехали два человека. Позвав их к себе, Верховный объяснил цели Добровольческой армии и сказал:

– Передайте вашим станичникам, что все слухи, распускаемые большевиками обо мне, как и о моей армии, неверны, в чем вы убедитесь сами. Я хочу пройти через Лежанку мирно и прошу жителей, чтобы они сидели и не рыпались, чтобы все отпускали для моей армии, в чем она будет нуждаться, за что жителям все будет уплачено с благодарностью. Если же по моей армии будет произведен хоть один выстрел, то я поступлю с виновниками, как с разбойниками. Вот это передайте жителям Лежанки! – закончил Верховный, отпуская прибывших домой, и послал с ними двух казаков Егорлыцкой станицы.

Вернувшиеся к вечеру казаки Егорлыцкой станицы доложили Верховному следующее:

– Господин генерал, жители Лежанки против вас выступать не желают, но находящиеся там войсковые части 39-й пехотной дивизии не желают даже слышать о мирном проходе вашей армии через станицу. Они говорили: «Нет, товарищи, будем воевать с этой сволочью. Что нам бояться кадетни – молокососов! Если бы Корнилов нас не боялся, то не посылал бы к нам делегатов с просьбой пропустить его армию!» – закончили свой доклад возвратившиеся.

– Ну что же, попробуем! – проговорил Верховный, отпустив казаков.

Было ясное солнечное утро 21 февраля, когда мы выступили из Егорлыцкой! Грязь в степи начала высыхать от теплого ветра. Птички чирикали, то и дело перелетая через нашу дорогу. Войска шли бодро и дружно распевали песни. Пропустив обоз и узнав о состоянии раненых, Верховный обогнал войска и, здороваясь с ними на ходу, подъехал к генералу Маркову, шедшему со своим полком в авангарде. Здесь он слез с лошади и, как всегда, сдав ее вестовому Дронову, отправил в конвой, который тут же шел пешком. Разговаривая с офицерами батальона и их командиром генералом Марковым, Верховный смешил их своими рассказами. Все шли, смеясь, и были веселы. Продолжительное «пи-ю-у», а потом – «бах» – нарушили интересную беседу Верховного с офицерами. Снаряд-шрапнель разорвался высоко-высоко. По-видимому, товарищи заметили наш авангард.

– Хан, бинокль! – приказал Верховный.

Пока я вытаскивал из футляра бинокль, Верховный приказал генералу Маркову остановить войска. Получив бинокль, он стал в него смотреть, а генерал Марков обходил офицеров и шутил – у него всегда было в запасе острое или смешное словечко:

– Видно, товарищи захотели потешиться с нами? Ну, давайте, товарищи, давайте поиграем, коли на то пошло, – говорил генерал Марков, запуская свой маленький стек за воротник рубашки и, почесывая спину, продолжал: – Внутренний и внешний большевик одинаково сосет нашу кровушку. Ну что же?! Почешем, товарищи, что ли?! – обратился он к офицерам, делая гримасу.

Офицеры хохотали, не обращая никакого внимания на разрывы шрапнелей.

– Ведь этак вот негодяи, вызовут нас на игру, такими-то манерами, а как только мы подойдем, так они сейчас давай деру, не доведя игры до конца! Вот как, – у них даже хлопушки есть! Язви им! – говорил генерал Марков, вызывая еще больший смех. – Тише, тише, господа, товарищи могут принять ваш смех как непочтение к их салютам! – успокаивал он офицеров.

А Верховный тем временем, сев на лошадь, в сопровождении своего конвоя двинулся вперед. Подъехав к лежавшему перед самой Лежанкой бугру, он оставил конвой и лошадей, а сам, по совершенно открытому полю, пошел вперед, не обращая внимания на пулеметный и ружейный огонь. Генерал Романовский, Долинский и я пошли за ним.

«Пью, пью! Пью!» – пролетали пули товарищей над нашими головами. Они стреляли по разворачивавшимся в боевой порядок войскам. Верховный, остановившись на совершенно открытом месте, в поле, начал смотреть в бинокль.

– Иван Павлович, вы видите церковь и кирпичный завод. Начиная от церкви и до кирпичного завода у них одна тоненькая цепь. В кирпичном же заводе – главное скопление сил. Прикажите Маркову идти сюда, – указал Верховный направление от церкви на мост. – Корниловскому полку вправо, в обход, а Глазенапа бросьте в обход на левый фланг, чтобы он отрезал им отступление. Авось, удастся ему захватить эти горные орудия, из которых они стреляют по нам. Пушки очень пригодились бы нам! – приказал Верховный генералу Романовскому, с математической точностью вымерив фронт.