Откуда мне все это было известно? От перебежчиков, ежедневно выходящих на аванпосты. В обозе и тыловых службах у турок численно преобладают христиане, лишенные предубеждения против русского плена и знающие, что там точно накормят. А кто знает о комиссариатских делах больше обозника? Правда, иные завирались, рассказывая приятные, по их мнению, для нас сказки о полном несостоянии турецком. Но этих подручные фон Штофельна быстро научились выводить на чистую воду. После первого же выговора от меня. Так что, сведения изнутри вражеской армии я имел точные и с задержкой всего лишь в день или два.
По всему выходило: неприятели стали заметно слабее, нежели были под Фокшанами. Есть надежда выбить их из укрепленного лагеря без того, чтобы класть солдат тысячами. Ну, пусть не малой — но вполне умеренной кровью. В то же время, не стоит ожидать, что враги как-нибудь сами собою расточатся. После первых неудачных распоряжений Мехмед-паша, кажется, начал понимать, что погорячился (или ему сумели объяснить, с риском для жизни). Мои люди сообщали: среди константинопольских купцов нашлись-таки смельчаки, готовые поставить голову на кон за небольщие, сравнительно, деньги и подрядившиеся закупить провиант в Малой Валахии, Видине и Белграде, с подвозом на речных судах по Дунаю. При успехе этого предприятия сераскир сможет довольно скоро восстановить силу своего войска.
Стало быть, с атакой медлить не стоило. Устроил совет — почти все генералы за наступление. Фон Штофельн расписал порядок марша. Выступили вечером: дни все еще стояли изнуряюще жаркие, зато ночи дарили приятную прохладу, предвещая наступление осени. На пятьдесят верст от Браилова, до реки Калматуй, на которой стояли наши казаки, пути были размечены, и заблудиться опасности не было даже в кромешной тьме. Далее шли в светлое время: лучше пролить побольше пота, но избежать возможного нарушения строя вблизи неприятельской позиции. Вражеские наездники провожали от самого Калматуя, однако на выстрел приближаться не осмеливались. Русские егеря зело изрядно их обучили политесу.
А вот лагерь турецкий огорчил. Главная часть его располагалась за рекой Яломицей, в этом месте едва ли уступающей Пруту или Сирету. Все удобные для переправы локации — внутри самого лагеря, где османами выстроено целых три моста. Тет-де-пон, достаточно просторный для развертывания многочисленного войска, прикрыт редутами по системе Вобана, снабженными сильной артиллерией. Гораздо более сильной, нежели описывали шпионы и перебежчики. Через взятых донцами языков узнали, что дополнительные пушки, вместе с состоящими при них топчиларами, прибыли не далее как позавчера, снятые по приказу Мехмеда со стен Силистрии и других близлежащих крепостей. Обидно, дьявол! Сумей мы выступить парою дней раньше — положение бы оказалось совсем иным. Теперь же генералитет сомнения раздирали, стоит ли совать голову под сей топор. Осторожный фон Штофельн затребовал осадный парк и предложил добывать врагов апрошами. Однако устраивать правильную осаду, когда неприятель может невозбранно проводить обозы в свое расположение, означало бы ввязаться в предприятие весьма сомнительного свойства. Время будет действовать против нас.
Затяжные споры после рекогносцировки, временами доходящие до грубости, прервал наш главный драгунский начальник.
— Ну его ко псу, этот лагерь! Надо выманить турок в поле, и я это сделаю, если ты, Александр Иваныч, позволишь. Переправлюсь верстах в двадцати отсюдова, обойду и встану на силистрийском тракте. Куда они денутся? Выскочат, как миленькие — жрать-то хочется! А кормятся они прямо с подвоза, так что ждать не будут ни дня.
Скептически настроенный Апраксин состроил кислую мину на широком лице:
— Василий Яковлевич, стоит ли подвергать вверенных Ея Императорским Величеством людей столь неоправданному риску? Это будет повторение маневра Али-паши под Фокшанами, за который мы примерно его наказали; не боитесь, что на сей раз турки сделают ответную любезность и накажут нас с вами?
На мгновение показалось, что Левашов сейчас возьмет, да и треснет генерал-поручика костлявой старческой рукою по толстой роже. Но тот сдержался:
— Дражайший Степан Федорович, я старее Вас тридцатью годами с лишним — и годы сии не на печи лежал, а воевал с врагами отечества под рукою блаженныя памяти государя Петра Великого! Не трудитесь излагать мне начальные правила военного искусства, с коими только вчера познакомились. Чтобы понять, в чем разница предлагаемого мною маневра с эскападою злосчастного Али-паши, не надобно семи пядей во лбу. У турок сейчас кавалерия рассеялась в поисках фуража и провианта. Собрать ее и употребить против нас — потребна, самое меньшее, неделя. От превосходящих же сил пехоты драгунам уклониться нетрудно.
— А если сераскир не поддастся на брошенный ему вызов и не выйдет из-за редутов?
— Что его воины кушать будут? Обозных коней? На одном мясе, без хлеба, долго не протянешь!
— У азиятов желудки устроены Господом иначе, нежели у нас. Им конина — первейшее лакомство!