Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5

Поэтому надо искать недостающие средства самому. Императрица рассчитается потом: хоть деньгами, хоть дополнительными льготами. Одномоментно выдать крупную сумму ей тяжело, а помалу — не составит труда. Реализация груза «Святого Луки» даст полмиллиона или чуть больше; примерно столько же я могу наскрести, сведя воедино все свои денежные резервы и распродав или заложив не самые нужные активы. Остальное… Может, из кабинетских денег у государыни попросить? Шувалов тут не помощник, лучше через Разумовского зайти. Даст ли она? Бог ее знает. Поведение женщин трудно предсказать, что в денежных делах, что в любовных. Некоторым кавалерам удается немыслимое: вон, Мориц Саксонский, ныне маршал Франции. Около двадцати лет назад, еще довольно молодым человеком, сей бастард возжелал короны герцогства Курляндского. Не имея ни собственных средств, ни поддержки сильных мира сего, где взял он деньги на это дорогостоящее предприятие? Парижские актрисы (и прочие дамы полусвета) собрали для своего любимца полмиллиона ливров! Вот это, я понимаю, успех у слабого пола! Впрочем, полмиллиона ливров составляют всего лишь сто тысяч талеров, а лишнего миллиона в кабинете, скорей всего, нет. Столько бы и Бирон у Анны не выпросил, и Разумовский у Елизаветы навряд ли сможет. Кроме того, они с Бестужевым, вроде, породниться собираются… Значит, в любом случае не миновать канцлера, коий непременно начнет доказывать, что заклад сказанных денег не стоит, и лучше оставить заморские владения голландцам. Десять против одного, что императрица, по бережливости, к сему склонится.

Убеждать Елизавету, что эти незначительные сами по себе пункты служат опорою восточной торговли, могущей принести стократ большие выгоды, придется в письмах. Насколько я знаю государыню, она охотнее прислушивается к аргументам, излагаемым лично и апеллирующим к чувствам. Стоит Бестужеву пробудить в ней чувство скупости (что не весьма трудно для искушенного царедворца), и все — пиши пропало. Нет! Нужны независимые от казны или кабинета средства, хотя бы заемные и на недолгий срок, достаточный для принуждения султана к уплате контрибуции. В Европе их не найти: для спасения из кабалы голландских банкиров обращаться к банкирам английским либо итальянским — то же, что изгонять Сатану именем Вельзевула. Зато в России… В России нет ни одного банка, и почему бы не поступить согласно поговорке, что свято место пусто не бывает? Нет, банк учреждать я не стану. При нынешней власти подготовка регламента и нужных указов может занять не один год. Но почему бы Камчатской компании, на волне успеха первых ее коммерческих начинаний, не выпустить, в добавление к акциям, еще и процентные обязательства? Немалые суммы возможно вытащить из кубышек!

Нужные письма были написаны — и отправлены немедля в Санкт-Петербург. Разумеется, с нарочным, а не почтой, дабы не обеспокоить раньше времени одного не в меру любопытного господина. Сам же я восприял путь в противоположную сторону, подальше от осенних ветров и дождей, поближе к ласковому медитерранскому солнцу. Впрочем, осень настигла меня и в Ливорно: в день прибытия погода была такой, что поневоле вспомнишь Лондон.

Встретился с Мишуковым, договорился о корабельном сопровождении до Чанак-кале и послал секретаря в Константинополь для уведомления о своем скором прибытии: внезапность хороша лишь на войне. Послу сваливаться, как снег на голову, негоже. Тем временем отправился в без пяти минут вражеский Неаполь, для продажи порохового завода королю Карлу (или тому, кого он укажет). Переговоры об этом заняли довольно времени, чтобы мой человек успел вернуться и огорошить меня турецким отказом.

Вообще говоря, принимающая сторона вправе бывает иностранного дипломата не пустить, если тому есть веские причины. Реис-уль-кюттаб, от коего была писана отказная грамота, ссылался на всеобщую ненависть турецкого народа к недавнему главе вражеской армии, могущую поставить под сомнение безопасность русского посольства. Шифрованное письмо резидента Неплюева открывало тайные пружины: в Диване при получении известия, что к ним едет сам Шайтан-паша, мгновенно решили, что сей злейший враг мира и покоя намерен либо учинить внезапное нападение с моря, либо разведать османскую оборону для атаки с сухого пути, которая тоже не замедлит случиться. Ну и нагнал же я на них страху! После предыдущей войны они спокойно принимали в Константинополе Румянцева с его полутора тысячами возов… Или в том и дело, что он тащил с собою целый караван подарков? Бестужев, конечно, будет рад: ему любая моя неудача — прямо бальзам на душу.