Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4

Ни для кого не секрет, что преобладающая морская мощь разом решила бы все наши проблемы на Черном море. Для покорения Крыма достаточно его блокировать: хан, запертый на полуострове и отрезанный от метрополии, принужден будет замириться. Мы сможем навязать ему любой трактат, избегнув при этом сухопутного вторжения и не потратив ни одного солдата. Установление господства над устьями Дуная, сильный десант возле Браилова и угроза Фокшанскому дефиле сразу отрежут Молдавию со всеми прилежащими крепостями, вынудив турок без боя оные оставить. Мечты, мечты! К сожалению, далекие и почти несбыточные. У России моря разъединенные. Будь балтийский флот оснащен и выучен хотя бы как датский — можно бы перевести оный в союзные Брундизий или Неаполь и атаковать турок с другого бока; но в нынешнем состоянии не дойдет.

А на юге у нас даже гавани путной нет. У Таганского рога мелко; в Азове и того хуже. Устье Днепра заперто турецкими батареями. Начатый мною мол близ устья Кальмиуса за шесть минувших лет моряки так и не сподобились достроить. Верфи перенести из Воронежа и Таврова на море (нужда, коей очевиднее быть не может) — и то поленились! Давно, еще при жизни Апраксина, пустили в ход отговорку: дескать, татары могут прорваться и сжечь недостроенные корабли. Почему-то с тех пор ни разу не прорвались; а что для легкой конницы не только бастионный фрунт, но и полевые укрепления представляют неодолимую преграду, так азбучные истины сухопутной войны адмиралам не указ.

Так что первым делом — корабельная гавань и верфь у Белосарайской косы. Лес надо заготовить немедля, особенно принципальные деревья, и навесы для хранения сделать. Три года сушки, потом по два корабля в год… Нет, по два мало. Надо по четыре — тогда к сороковому году сравняемся с турками. Если они не спохватятся. Ныне у султана флот в упадке: казну высосали персидская война и нескончаемые праздники и раздачи, коими Ибрагим-паша пытался смирить народное недовольство. Потери в керченском бою не восполнены, а выбывающие по старости корабли замещаются с большим опозданием. Мои люди в Городе за сим очень пристально следят.

По деньгам, азовское корабельное строение встанет в миллион, с рассрочкою лет на десять. Приемлемо: государыня на платья и украшения больше тратит. Пушки? Осмелюсь предположить, что старые годятся: со сгнивших петровских кораблей. Содержать и учить людей — вот это дорого, даже если иметь один штат на два флота. Дорого и бестолково, если учить будут нынешние флагманы и капитаны. И если не уменьшить смертность в командах. Не успеют выучить, ан матросик-то и помер! Другого давай! Пожалуй, Миних пошутил прозорливо: как бы не пришлось на службу в Адмиралтейство переходить!

Первая трещина

— …Смертию казнить!

Да что за наказание Божье?! За правдивые слова, пусть сказанные в запальчивости и повышенным тоном, отрубить голову заслуженному генералу?! Или сенаторы поголовно со страху обгадились?!

Сукин сын Румянцев, нет бы ему маленько потерпеть! Я успел бы укатить на юг и не принял участия в этом нелепом судилище. Мало, что за какую-то хамскую выходку (дескать, с каких это пор потомки курляндских конюхов дерзают указывать русским генералам?) разбил физиономию фаворитову братцу, так и Самой нагрубил! Давно ли она его поставила подполковником Преображенского полка (вместо фельдмаршала Василия Владимировича, к немалой обиде последнего), подарила восемьсот душ и двадцать тысяч деньгами? А теперь он, видите ли, недоволен беспутным расточительством двора! Верни деньги — тогда и говори о расточительстве.

— Повинен смерти!

Скоро моя очередь. Нет, я, конечно, тезоименца своего понимаю и полностью с ним согласен. Но вслух-то зачем?! Пользы от этого — не будет!

— За оскорбление Царствующей Особы, яко по регламенту Петра Великого определено, смертная казнь.

Больше половины высказалось. Единодушно. Кавдинские фуркулы русской знати. Примерная порка одного из лучших генералов — своего своими, как солдат пропускают сквозь строй. Навряд ли казнят, приговор выносится с запасом. Но те, кто на троне и вокруг, боятся. У страха глаза велики: любой пустяк принимают за бунт. Могут и не помиловать. На месте Бирона…

Бирону было бы выгодно казнить. Повязать кровью тех, кто его все равно не любит. Его и повелительницу.

Мне-то что делать?!

Мне наплевать на мужиковатую сорокалетнюю тетку, вцепившуюся в случайно павшую на голову корону смертной хваткой, до крови из под ногтей; на ее курляндского жеребчика; на толпящихся у ног хозяйки придворных в лилового и канареечного цвета камзолах — сих вечно голодных птенцов, с мерзким писком разевающих желтые пасти в ожидании подачки. Не эти, так другие. Их просто приходится терпеть, как скверный климат или домашних насекомых. И соблюдать правила игры, которая не нами началась и не нами кончится.

Но сказать смерть, за мелкую и вздорную вину, боевому товарищу…

Словно бы меня стало двое. Читтанов-умный и Читтанов-дурак. Один говорит: смирись… интересы дела… польза отечества… Другой: иди в ж…, не могу больше!

— Господин генерал-аншеф, ваше мнение?