Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4

— Ваше Императорское Величество, сейчас или никогда! — Если бы я с такой страстью ее на любовь уговаривал, Бирону точно б вышла отставка. — Негоцианты, доселе находившие пристанище под цесарской кровлей, рассеялись по Европе в поиске новых защитников. Самое время могучему русскому орлу взять их под свое крыло! Мы полтора года занимаемся разговорами, как лучше разделить шкуру неубитого медведя, а между тем соседи норовят нас опередить. Датчане на место прежней Ост-Индской создали новую компанию под именем Азиатской; в ней участвуют люди и деньги, убежавшие из Фландрии. Теперь купить у них индийские владения, как я хотел в прошлом году, не выйдет. Не отдадут, ибо самим нужны. У шведов тоже намечается нечто: в Стокгольме видели Кэмпбелла. Сей британский изгнанник был душою Остендской компании.

— У тебя и в Стокгольме шпионы есть?

— Это не мои. Английские. А мне уже из Лондона пишут. Сообщают, что шведская хартия подана в Королевский совет и вот-вот поступит на апробацию к Его Величеству Фредерику. Сим ясно видимо, что королевства, во всем Российской империи уступающие, не боятся злобы англичан. Тем придется умерить притязания: насильством препятствуя вольной торговле, они рискуют поссориться с половиной Европы. Все, что нужно — это всемилостивейшее повеление Вашего Императорского Величества об учреждении русской компании для торга с Востоком.

— А что же прошлый наш указ не исполнен?

— Полагаю, по нераспорядительности и упрямству некоторых господ.

— Мне говорили, что напротив, дело в твоей несговорчивости.

— Помилуйте, государыня: когда уговаривают включить в хартию пункты, безусловно губительные для успеха всего предприятия, могу ли я быть сговорчив?! Ладно, некий царедворец хотя бы пирогами в младые лета на базаре торговал; эти ж коммерческой практики еще менее имеют, а пытаются старого венецианца в сем искусстве наставлять.

— С венецианами как раз надо ухо востро держать, иначе не в барышах, а в проторях останешься. Прожект сей мало сходится с государственной пользой. Апробуючи хартию на всей твоей воле, я казну немалых доходов лишу.

— Доходы еще получить надо. Впрочем, есть способ сдвинуть баланс в пользу Вашего Императорского Величества.

Бывают случаи, когда разбогатеть мешает жадность. До Анны с трудом доходило, что казенная доля должна быть умеренной — иначе вкладчики не захотят рисковать деньгами, да и служители компанейские будут без живости работать. Не мужики на боярщине, интерес требуется. Однако я был бы полным кретином, если бы пошел во дворец, не имея запасной позиции для благополучного отступления. Поразмыслив и порассчитав заранее, нашел, как удовлетворить государыню.

Торговать с Китаем без приватных финансов можно было лишь «по-сибирски». На мягкую рухлядь. Так вот, при внимательном рассмотрении сей вариант оказался не столь безнадежен, как на первый взгляд. Во-первых, строгость запрета на меховые одежды убывала (как всегда в подобных случаях) с увеличением расстояния от столицы. В Пекине, где стоял наш сибирский караван, указ богдыхана исполнялся с жестокостию, а в Кантоне в то же самое время высокопоставленные мандарины без стеснения носили платье с меховой оторочкой — и это несмотря на жаркую погоду. Во-вторых, дурацкие указы, даже не будучи отменены, с течением времени действуют все слабее и, наконец, забываются. Нам ли, русским, этого не знать?! В-третьих, ценность мехов относительна. В России и Европе соболь — король. Китайцы же предпочитают бобров и лисиц: особенно ленских, именуемых «крестовками», а также черных. Получить прибыль очень просто: надо возить товар, на который есть запрос.

В-четвертых… Беринг привез много любопытнейших сведений о Камчатке и Сибири — но что мне пронзило сердце, так это хлебные цены. Пуд муки (в Москве — примерно двугривенный) на полдороге, в Красноярске, стоит от двух с половиной до четырех копеек, а в Камчатке — ТРИ РУБЛЯ!

Представьте: пятипудовый мешок ценою равен крепостному человеку. Не самому лучшему, но вполне способному к работе!

Система торговли начала складываться.

Первый пассаж — из России в Камчатку с провиантом. Еще бы лучше где-нибудь на полпути сыскать простодушных дикарей, знающих земледелие. Тогда из России железо. Впрочем, сие звено никогда не поздно добавить.

Второй пассаж — из Камчатки в Кантон с мехами. Казенными, большей частью — раз Анне так угодно.

Третий — из Кантона домой! С чаем, фарфором, шелком и прочая, и прочая…

Что самое замечательное, любая попытка иностранцев помешать корабельному ходу будет выглядеть вопиющим, немыслимым, диким беззаконием, попирающим общепринятое морское право. Ну, ходят корабли из одного русского порта в другой. Почему вокруг Африки? Страна такая… Пройти двадцать тысяч миль, не приставая к берегу? Thank you, no! Попробуйте сами, джентльмены…

А в довершение прелестей компанию назвать — Камчатской!