Жизнь до Легенды

Сначала я не понимаю, что происходит. Но затем, приглядевшись к происходящему, я понимаю, что происходит. Несколько солдат Республики, одетые в форму городского патруля — не уличной полиции, а именно городского патруля — громко задают вопросы большому мужчине. Отцу Чарли. Крики исходят от Чарли, которую сдерживают несколько членов команды.

Один из солдат городского патруля бьет её отца прямо в челюсть. Он падает на колени.

— Вы — проклятые псы! — орет Чарли на патруль — Вы лжете! Мы не отстаем от сроков поставки! Мы даже не отвечаем за это! Вы не можете…

— Успокойся, — один из солдат набрасывается на неё — Или ты почувствуешь вкус пули. Хочешь? — затем он кивает своим товарищам — Конфисковать их груз.

Чарли кричит что-то, чего я не могу разобрать, но её отец качает головой, предупреждая её. Кровь стекает из уголка его рта.

— Все будет хорошо, — говорит он ей, даже когда солдаты торопливо грузят ящики в свой грузовик в конце пирса.

Я тихонько жду в темноте, пока они загрузят свой грузовик. Если они заберут весь груз Чарли, то это значит, что они не смогут заплатить рабочим, по крайней мере, еще недели две. И некоторые из них, можно быть уверенным, будут голодать. В памяти всплывает, как однажды городские патрульные забрали моего отца на допрос, и вернули его окровавленным и в переломах. Гнев и безрассудство ослепляют меня. Я гляжу, сузив глаза, на солдат. Затем тихонько прошмыгиваю из тени к кромке воды. Так как на конце пирса все еще царит хаос, то никто не замечает, как я бесшумно погружаюсь в воду и плыву прочь вдоль кромки берега. Моё больное колено напоминает о себе, но я игнорирую боль, стиснув зубы.

Когда я проплыл достаточно приличное расстояние, я добрался до следующей череды пирсов, взобрался на берег, медленно добрался до уровня улиц и смешался с утренней толпой. Вода стекает по моему подбородку, мои мокрые сапоги хлюпают с каждым шагом. Солдаты, скорее всего, потратят еще несколько минут на то, чтобы закончить погрузку и проверить все оставшиеся ящики — после этого они направятся обратно этим путем к Озерному полицейскому участку, и я буду к этому готов. Пока я бреду через толпу, нахожу на поясе свой мешочек с безделушками и открываю его. У меня тут приличный запас гвоздей. Я разбрасываю их по всей улице, пока не убеждаюсь, что усеял ими приличный участок дороги. Затем заворачиваю за угол, ныряю в узкий переулок, и приседаю за большим мусорным баком. Моё колено снова дает о себе знать. Я нетерпеливо убираю влажные пряди от лица.

Я осторожно вытягиваю ногу, вздрагивая, и потираю старый шрам, пересекающий мое колено. Нужно двигаться быстро, если я хочу, чтобы все сработало. Для уверенности я проверяю, надежно ли прикрыт мой нож, спрятанный в ботинке, затем успокаиваюсь и жду.

Спустя несколько минут я слышу то, на что надеялся — звук приближения грузовика городского патруля, его легко узнаваемую сирену, которая разносится по улице. Мое тело напрягается.

Грузовик приближается. Спешащие в утренней сутолоке люди жмутся по сторонам, пока машина несется по улице.

А затем…

Хлопок!

Одна из шин грузовика лопается и тот опасно заваливается в сторону, вызывая тем самым крики толпы. Машина падает и останавливается в нескольких футах от переулка, от меня. Я поднимаюсь на ноги. Дверцы кузова из-за аварии распахнулись, и десяток другой ящиков оказывается на улице.

Из грузовика тут же выскочили два солдата, как только толпа окружила кузов машины. Кто-то уже начал подбирать консервы, выкатившиеся на мостовую.

— Назад! — выкрикивает один из солдат.

Но куда там. Напрасно он кричит. Другой отпихивает людей своей винтовкой.

Я спешу со своим рюкзаком к грузовику. Если мне удастся схватить хотя бы один ящик и вернуть его Чарли, это уже будет победа. Надо мной возвышаются люди. Они толкают меня туда-сюда. Все хотят урвать немного еды. Я пригибаю голову, стараясь стать как можно меньше, и проталкиваюсь дальше. Наконец, я вижу перед собой грузовик — и консервы, разбросанные по всей земле.

Я наклоняюсь, чтобы засунуть две банки себе в карманы. Затем я хватаюсь за край одного из ящиков, и изо всех сил тяну его на себя, а потом волочу его по земле. На подмогу первым двум солдатам пребывает еще несколько солдат; я стараюсь действовать быстрее, когда они расталкивают людей, пытаясь оттеснить их подальше от места аварии. Я стискиваю челюсть и тяну усерднее.

— Эй, а ну отвали от ящика!

Меня замечает солдат, хватает за грудки и бесцеремонно бросает меня в толпу. Моё больное колено подгибается — я вскрикиваю от боли и приземляюсь в неестественной позе. Солдат хватает ящик, который я пытался стащить и бросает на меня разъяренный взгляд.

— Чертов маленький воришка, — выплевывает он ругательство в меня. — Проваливай на свой переулок. Прочь руки от собственности Республики.

Это моё, кричу я про себя. Это для Чарли. К моему удивлению, желание расплакаться становится все навязчивее. Это для моей семьи. Для людей, которые мне небезразличны.