Жизнь Чезаре Борджиа. Суд герцога.

В начале января 1495 года французская армия вступила в Рим. Под треск барабанов первыми через городские ворота прошли несколько тысяч германских ландскнехтов — все как на подбор богатырского сложения, светловолосые, в ярких колетах и куртках из буйволиной кожи, — наглые и бесстрашные потомки варваров, некогда сокрушивших Римскую империю. Со страхом и любопытством смотрели горожане на их алебарды и длинные десятифутовые копья — оружие, доселе не употреблявшееся в Италии. Вооружение каждого воина довершал короткий меч. На тысячу тяжеловооруженных солдат приходилось по сотне лучников. За германцами следовали полки французской пехоты с офицерами в стальных панцирях, за ними шли пять тысяч смуглых, низкорослых гасконских арбалетчиков. Выглядели они далеко не столь внушительно, как великаны-ландскнехты, но славились ловкостью и отвагой в бою. Поэскадронно, шагом, потянулась легкая кавалерия. Подковы французских коней звенели по древним плитам Вечного города, и лес пик колыхался над блестящими касками всадников.

Снова шли бесконечные полки пехотинцев — на каждого конника во французской армии приходилось три пеших солдата. Наконец двинулась тяжелая кавалерия, затем сотни закованных в сталь рыцарей и дворян. Среди них, сопровождаемый гвардейцами-лучниками, ехал Карл VIII.

Внешность двадцатичетырехлетнего короля, повелителя огромного войска, была на удивление карикатурной. Маленького роста, кривобокий, со скошенным лбом и выдающимися вперед губами, он казался римлянам каким-то причудливым головастиком, словно по недоразумению покинувшим родную стихию и вознесенным на трон.

Вслед за королем в город вошла артиллерия. Особенно грозно выглядели осадные орудия — тридцать шесть бронзовых пушек, каждая длиной в восемь футов и более шести тысяч фунтов весом, стрелявшие ядрами величиной с человеческую голову.

Король расположился во дворце Сан-Марко, спешно подготовленном для приема высоких гостей. На следующее утро туда прибыли Чезаре Борджа и шесть других кардиналов. Папа, укрепившись в замке Св. Ангела, послал их выразить его христианнейшему величеству дружеские чувства святого отца и узнать о королевских планах относительно Рима.

Карл говорил с кардиналами вполне откровенно. Подтвердив, что главной целью его пребывания в Италии остается завоевание Неаполитанского королевства, он потребовал, чтобы Александр доказал на деле искренность своей дружбы, а именно: предоставил в распоряжение французских войск, на случай неудачного исхода войны, главную цитадель Рима — замок св. Ангела. Кроме того, вместе с королем на юг должны были отправиться в качестве заложников кардинал Борджа и принц Джем, удивительная и драматичная жизнь которого достойна отдельного описания.

Младший сын султана Мехмеда II, принц Джем (или, как его называли турки, Джем-султан) после смерти отца претендовал на престол Оттоманской империи. У него нашлось достаточно сторонников, чтобы собрать войско, и Джем пошел войной на своего старшего брата — Баязида, законного наследника султана. Но Джему не повезло — его армия была разбита наголову в первой же битве, и принц, спасая собственную жизнь, бежал на Родос, к рыцарям-иоаннитам. Гроссмейстер ордена принял беглеца с великой радостью — иоанниты воевали с турками уже много лет. Остров Родос был одним из аванпостов христианского мира в восточном Средиземноморье, и рыцарям приходилось туго. А принц Джем, даже разбитый в бою, сохранил массу приверженцев в исламских странах, и в случае смерти Баязида получил бы реальные шансы на отцовский трон.

Д'Обюссон, гроссмейстер ордена иоаннитов, прекрасно понимал, какую ценность представляет собой сын Мехмеда II. Он окружил его царским почетом и вниманием, а через некоторое время, опасаясь дипломатических осложнений — султан вполне мог потребовать выдачи брата как мятежника и государственного преступника, — переправил принца во Францию. «Покуда Джем жив и находится в нашей власти, Баязид не осмелится поднять оружие против христиан, и мы сможем беспрепятственно наслаждаться благословенным миром» — так писал гроссмейстер французскому королю.

В Европе с появлением злосчастного принца разгорелись страсти — все государи, враждовавшие с турками, наперебой старались заполучить его в свои руки. Этого добивались и венгерский король, чьим владениям постоянно угрожала султанская армия, и Фердинанд Испанский, еще не окончательно освободивший от мавров юг страны, и Ферранте, также живший в постоянном ожидании турецкого десанта на Сицилию.