Жизнь Чезаре Борджиа. Суд герцога.

Итак, мы видим девятнадцатилетнего Чезаре уже в красном облачении кардинала де Санта-Мария Нуова. Правда, сам он предпочитает называть себя по-прежнему кардиналом Валенсийским, и так же обычно именуют его и все окружающие. Это можно счесть определенной вольностью, хотя Борджа никак не самозванец — ведь он действительно возглавляет епархию Валенсии. Чезаре принял рукоположение, и вместо каштановых локонов на его голове появилась тонзура. В октябре он сопровождает святого отца в поездке в Орвието, куда их обоих пригласил кардинал Фарнезе. В ту пору город переживал период упадка, но острый взгляд Александра VI сумел распознать его стратегическое значение. Орвието легко можно было превратить в крепость, в форпост, прикрывающий подступы к Риму, и папа приказал немедля начинать строительные работы по возведению новых укреплений и починке стен. Чезаре остался там — для наблюдения за точным и быстрым исполнением воли его святейшества. Видимо, ему удалось завоевать доверие жителей, так как следующим летом в Ватикан явилась депутация из Орвието, которая обратилась к папе с просьбой назначить комендантом новой крепости кардинала Валенсийского, уважаемого и любимого всеми горожанами. Разумеется, довольный папа удовлетворил ходатайство.

К этому времени относится еще один эпизод созидательной деятельности Александра, ставший впоследствии основой лживого, но на удивление стойкого слуха. Все началось с того, что папа, соблюдая добрую традицию, задумал украсить Ватикан каким-нибудь новым зданием. Вскоре к небу поднялась величественная Башня Борджа, для внутренней отделки которой Александр пригласил в Рим Пинтуриккьо, Перуджино, Вольтеррано и Перуцци. В своей книге «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» Вазари сообщает нам, что на дверях одной из зал Пинтуриккьо изобразил Джулию Фарнезе в образе Девы Марии, а перед ней — коленопреклоненного Александра VI в полном облачении.

Этот анекдот столетиями вызывал смех, а то и возмущение благочестивых читателей. В самом деле, что можно сказать о папе римском, бесстыдно заказавшем собственный портрет в обществе любовницы! Нам оставалось бы только разделить негодование критиков и обвинителей Борджа, если бы не одно обстоятельство: картины означенного содержания нет и никогда не было.

В действительности речь идет о двух разных картинах — правда, обе они созданы Пинтуриккьо. На одной из них мы и впрямь видим Мадонну, наделенную прелестными чертами Джулии Фарнезе, но едва ли кому-нибудь придет в голову осуждать художника за недостаточное внимание к нравственности его модели. А на другой картине, находящейся, кстати, в ином помещении, изображен папа, склонившийся перед Воскресшим Христом. Небрежность, неосведомленность или злой умысел соединили оба изображения в одно, и можно лишь удивляться, насколько живучей оказалась ложь — освященная авторитетом Вазари, она до сих пор кочует из книги в книгу.

А теперь вернемся в Неаполь, к королю Ферранте. Он по-прежнему страдал от мучительной неизвестности, гадая, какой новый сюрприз приготовили его враги. Все могло измениться; папа еще не прислал в Неаполь своего сына Жофре и вполне способен расторгнуть помолвку, если сочтет это выгодным. Коварный и безжалостный противник. Черный Сфорца, продолжает плести паутину в Милане. А хищный французский волк того и гляди покинет логово и перевалит через Альпы. Что будет завтра?

В тоске король стал подумывать даже о таком безнадежном в политике деле, как примирение с врагом. Сохранились свидетельства о намерении Ферранте лично отправиться в Милан, принять все требования Лодовико, попытаться усовестить узурпатора и смягчить его сердце.

Но старому королю не суждено было выпить до дна чашу унижения. Пришла тревожная весть: неаполитанские послы высланы из Франции.

Этот удар добил несчастного короля, и он скоропостижно скончался двадцать пятого января 1494 года, в горестном предчувствии скорой погибели, надвигающейся на его род и страну.

А война все близилась. Смерть Ферранте подстегнула Карла VIII. В марте он принял титул короля Сицилии и направил уведомление об этом святейшему престолу, требуя от папы официального коронования: за услугу «христианнейший король» предлагал ежегодно вносить в папскую казну несколько десятков тысяч ливров.

Александру VI предстоял сложный выбор, но он вышел из положения с честью. Возможно, папа рассудил, что враг за Альпами все же менее опасен, чем враг у самых границ церковного государства. Но не обязательно объяснять его решение только политическими соображениями — очень может быть, что он поступил так, как считал справедливым. Во всяком случае, папа отказался короновать Карла.