Жизнь Чарли

На «Великого диктатора», как и следовало ожидать, напала вся американская «изоляционистская» пресса, и прежде всего херстовские газеты. Миллиардер, которого Орсон Уэллее вывел в обличии «гражданина Кейна», с 1914 года неизменно держал сторону немецких реакционеров. В других американских газетах критики объявили «Великого диктатора» слишком длинным, сюжет его — слишком серьезным для комического фильма, а заключительную речь — сплетением сотни раз слышанных банальностей… Однако можно ли назвать за последние двадцать лет хотя бы один голливудский фильм, в котором с такой силой и такой откровенностью были бы выражены честные убеждения?

Несмотря на кампанию в прессе, «Великий диктатор» имел у широкой публики большой успех, который особенно возрос в месяцы, предшествовавшие событиям в Пирл-Харборе, а еще больше — поело вступления Соединенных Штатов в войну.

«Великий диктатор» не принес Чаплину таких доходов, как «Малыш» или «Золотая лихорадка», и не достиг рекордов, установленных некоторыми военными голливудскими фильмами, например «Миссис Минивер» или «По ком звонит колокол». И все же успех фильма позволил предприятию Чаплина восстановить свое финансовое положение, сильно пошатнувшееся после полупровала «Новых времен».

Начиная с 1925 года средняя стоимость производства фильма в Голливуде непрерывно возрастала и достигла уже чуть не миллиона долларов. Другими словами, всякий раз, когда Чаплин приступал к производству нового фильма за свой счет, он по-прежнему ставил на карту свою творческую независимость.

Его враги не собирались забывать дерзкий вызов, брошенный в «Новых временах» и в «Великом диктаторе». Фашизм и крупный капитал связаны неразрывно, а Чаплин осмелился напасть и на капитал и на фашизм. Они заставят его дорого заплатить за отвагу…

Глава десятая ОДИНОК ли этот ЧЕЛОВЕК?

В апреле 1947 года Чаплин вместе со своей старинной приятельницей Мэри Пикфорд и молодой женой Уной едет в Нью-Йорк на просмотр своего нового фильма «Мосье Верду». Впервые после большого перерыва он устраивает пресс-конференцию, на которую приглашает представителей всей американской прессы. В большом зале отеля «Готем» собирается целая сотня репортеров. Чаплин прекрасно знает, что_ девяносто пять процентов этих людей настроены враждебно к нему. Он открывает конференцию насмешливыми словами: «Ну что ж, начинайте бойню!» И тут же на него сыплется град недоброжелательных, ехидных вопросов:

— Почему вы не принимаете американского подданства? Верно ли, что вы симпатизируете России? Вы коммунист? Почему вы требовали во время войны открытия второго фронта? Почему вы не выступали в спектаклях для американской армии? Является ли композитор-коммунист Ганс Эйслер вашим другом? Что вы думаете о Сталине? Сочувствуете ли вы коммунистам?

Во время этого поистине полицейского допроса Чаплин по-прежнему приветливо улыбается. Наконец один из журналистов обратился к своим коллегам со встречным вопросом:

— А что вы думаете о стране, в которой артиста заставляют якобы во имя свободы публично отчитываться в своих политических убеждениях и в своем подданстве? Как, собственно, следует понимать этот нажим, представляющий собой форменный шантаж?

На вопрос, почему он сохраняет английское подданство, Чаплин заявил:

Как бы меня ни критиковали за это, я не перейду в американское подданство. Я считаю себя не гражданином какой-либо определенной страны, но гражданином мира. Доходы с моих фильмов поступают из всех стран, и большая часть моих заработков удерживается налоговым аппаратом Соединенных Штатов. Для Америки я гость, платящий достаточно щедро за оказанное мне гостеприимство. Эта страна получила от меня десять миллионов долларов.

На вопросы, касающиеся его политических взглядов, Чаплин ответил:

— Я не думаю, что следует делить людей на категории по признаку их политических убеждений. Это приводит к фашизму. Что касается меня, я пе принадлежу ни к одной политической партии. Жизнь, право, сделалась настолько сложной, что уж нельзя и двигаться, не имея при себе справочника правил поведения. Ведь сейчас достаточно ступить с тротуара на мостовую левой ногой, чтобы тебя сочли коммунистом…

Некоторые репортеры принялись расспрашивать Чаплина о его новом фильме. Он ответил им:

«Мосье Верду» — это массовый убийца. На примере этого отдельного психологического случая я пытался показать, что наша современная цивилизация готова превратить всех нас в массовых убийц! Всю свою жизнь я был противником насилия. Я считаю, что атомная бомба, самое страшное из орудий массового уничтожения, до такой степени развивает чувство страха и ужаса, что количество полупомешанных будет все время значительно возрастать. В моем фильме меня после целого ряда безнаказанно совершенных убийств арестовывают и признают виновным. Прокурору, обвиняющему меня в массовых убийствах, я очень вежливо отвечаю, что дух массового убийства царит в мире; при этом я совершенно спокойно гляжу в глаза моему обвинителю…»