Жизнь

Мы решили, что пора свинтить из Англии и не возвращаться, пока не начнется процесс. И лучше бы подыскать местечко, где можно будет доставать легальные наркотики. Идея, как это иногда бывает, пришла внезапно: “Давай возьмем “бентли” и укатим в Марокко”. Так что в начале февраля мы двинули. Свободное время у нас есть, лучшая машина для такого дела – тоже. Это была Синяя Лена, как ее прозвали, – мой темно-синий Bentley S3 Continental Flying Spur. Автомобильный раритет в некотором роде, один из лимитированной серии в восемьдесят семь штук. Имя ей дали в честь Лены Хорн – я ей послал снимок. Владеть такой машиной само по себе означало напрашиваться на неприятности – нарушать правила истеблишмента, сидеть за рулем автомобиля, который по рождению мне не полагался. Синяя Лена откатала много кислотных рейсов. Среди спецнаворотов у нее в раме имелся потайной отсек для хранения запрещенных препаратов. Еще у нее был огромный багажник, и, чтобы вписать ее в поворот, приходилось поднапрячься. В сложных ситуациях Синяя Лена требовала кое-какого мастерства и знания ее габаритов – сзади она была на шесть дюймов шире, чем спереди. Свою машину нужно знать, это уж точно. Три тонны металла. Машина, созданная, чтобы мчаться по ночной дороге.

Брайан и Анита ездили в Марокко в предыдущем году, 1966-м, и жили в танжерском отеле El Minza вместе с Кристофером Гиббсом, которому пришлось отвозить Брайана в больницу с переломом запястья после того, как кулак, предназначенный для Аниты, влетел в металлическую оконную раму. У него всегда плохо получалось попадать в Аниту. Потом я узнал, до какого беспредела у них все докатилось – как Брайан бросался в нее ножами, бокалами, бил, как ей приходилось прятаться за диванами. Возможно, малоизвестный факт, но Анита провела очень активное детство: яхты, плавание, лыжи, любые виды спорта на свежем воздухе. И Брайан был, конечно, ей не ровня, ни физически, ни в смысле ума или языка. Она всегда была первой, а он вторым. Но она считала, по крайней мере вначале, что буйства Брайана – это даже весело, только это переставало быть весело и становилось опасно. Анита потом рассказывала мне, что в предыдущем году в Торремолиносе, по дороге в Танжер, у них случались настоящие битвы, после чего Брайан оказывался в тюрьме, и один раз села сама Анита за угон автомобиля с клубной стоянки. Часто бывало, что она старалась вытащить Брайана, орала на надзирателей: “Вы не имеете права его держать. Немедленно отпустите его”. Одновременно они мутировали в подобия друг друга – волосы и одежду стало вообще не различить. Слились внешне, по крайней мере стилистически.

Мы – Брайан, Анита и я – улетели в Париж и в отеле George V встретились с Деборой Диксон, старой Анитиной подружкой, чтобы взять ее на борт. Та еще штучка эта Дебора – красавица из Техаса, которая в начале 1960-х засветилась на обложке буквально каждого журнала. Брайан и Анита познакомились во время роллинговских гастролей, но роман их начался как раз у Деборы в Париже. Мой новый водитель на замену стукачу Патрику, Том Килок – крутой парень с севера Лондона, скоро превратившийся для Stones в главного разруливателя проблем, – перегнал Синюю Лену в Париж, и мы отчалили в сторону солнца.

Я послал мамочке открытку: “Дорогая мама, прости, что не позвонил до отъезда, но по моим телефонам говорить теперь небезопасно. Все будет в порядке, так что не волнуйся. Здесь правда здорово, а я пошлю тебе письмо, когда доберусь туда, куда сейчас еду. Со всей моей любовью. Твой беглый сынок Киф”.

Брайан, Дебора и Анита заняли заднее сиденье, а я устроился на переднем рядом с Томом Килоком и всю дорогу ставил сорокапятки на маленьком филипсовском автопроигрывателе. Трудно сказать, вспоминая то путешествие, как и почему в машине под конец настолько накалилась атмосфера. Само собой, не без помощи Брайана, который вел себя еще гадостней и капризней, чем обычно. Том – старый солдат, воевал под Арнхемом и все прочее, но даже он не мог не реагировать на склочную обстановку в машине. Брайан с Анитой окончательно ушли в глухую взаимную обиду, когда она отказалась бросить какую-то свою текущую актерскую работу, чтобы круглосуточно выполнять домашние обязанности его гейши, восхвалительницы и боксерской груши – чего бы ему ни пожелалось, включая участие в оргиях, от чего Анита всегда отказывалась наотрез. В той поездке он не переставал жаловаться и ныть, как ему плохо, как он не может дышать. Никто не принимал его всерьез. Брайан, конечно, страдал от астмы, но он точно так же страдал от мнительности. Я тем временем занимался диджейством. От меня требовалось заправлять в это чертову штуку сорокапятки с любимыми напевами – по тем временам в основном производства Motown. Анита утверждает, что слышала в моей подборке явные смыслы и намеки – в случайно попавшихся вещах типа Chantilly Lace и Hey Joe[128]. Но песни вообще все такие. Сколько намеков найдешь – все твои.