Жизнь

Прошло не так много времени. Весной в воздухе ещё не пахло, но солнце всё дольше красовалось на небе. Пора эта бывает самой голодной, но год оказался не таким убийственным, как иные. Семья малость отъелась, покуда топили жиром убитого зверя. Повторить этот подвиг не удалось, ядовитый жир давно был сожжён, и скверный запах из дома выветрился, но память осталась. Теперь старики бормочут о ночной охоте, а это всяко лучше, чем призыв резать малышей.

Первый возвращался с охоты. Не слишком удачной, но и не пустой. А если ещё кто-то из взрослых принесёт добычу, то еды достанет всем и голод сегодня не наступит.

Уже на подходе к дому Первый увидел следы. Глубокие, они были видны издали, пройти мимо было невозможно. Охотник следов почти не оставляет, добыча тропит такой след, что его не сразу разглядишь. Когтистую лапу зверя каждый узнает с полувзгляда, а тут натоптаны глубокие ямы без малейших признаков когтя. Так, не скрываясь, может ходить только тот, кто считает себя хозяином, которому нечего бояться, и от которого, когда он выходит на охоту, никто не сумеет спастись. Вопрос в одном: кого пришелец считает добычей.

Следы вели к дому, и Первый поспешил, что сил было, чтобы поспеть туда раньше. Добычу он не бросил; что бы ни случилось, добыча — есть добыча, бросать её нельзя.

Влетел в дом и успел всполошить старых и малых. Ещё бы — идёт Хозяин!

Полог дома откинулся широко, как никогда не бывает, если заходит охотник. Но, войдя, Хозяин тут же полог задёрнул: зима всех приучает беречь тепло.

Семья, сбившись в стариковском углу, следила за Хозяином. Тот, увидав огонь, почуяв тепло, что-то проворчал. Судя по всему, он был доволен, что дом сберегли в целости.

Хозяин сбросил наземь ношу, уселся у самого огня на детское место. Впрочем, охотники тоже сидят там, когда разделывают добычу. А то, что принёс хозяин, было куда богаче любой добычи. Там была огромнейшая вязанка дерева. Даже в летнюю пору столько за раз промыслить не удаётся. Хозяин принялся подкладывать в очаг одну деревяшку за другой, и вскоре в даме стало не просто тепло, а по настоящему жарко. Даже летом семья так не транжирила дерево, но никто не пытался осуждать происходящее — это Хозяин, он в своём праве.

Следом Хозяин развязал заплечный тюк. Первый неожиданно вспомнил, что название этому предмету: «мешок». Из мешка на свет появилось множество разных предметов и среди них — свёрток с едой. Пищу Первый Взрослый узнал по запаху: так мог пахнуть только самый лучший, свежий жир.

В доме было немало священных предметов, которые не дозволялось трогать без особой нужды, и которые с приходом Хозяина обрели смысл. Ведёрко — его надлежало чистить и беречь — теперь в нём была вода, натопленная из снега. Треножник, торжественно занимавший место возле очага, перекочевал в очаг, и на нём булькал котелок, принесенный Хозяином.

Хозяин ест горячее, о том говорилось в сказках, и потому огонь в нём пылает негасимо!

В котелок отправилось сушёное мясо, которое так просто не угрызть, а следом — горстка семян, вроде тех, которыми питается добыча. Свои семян не едят, а Хозяин, оказывается, может, ему позволено всё.

Не годится так просто следить за хозяйскими делами, вся семья лежала ниц, и только Первый смотрел, не в силах отвести взгляда.

Хозяин развернул свёрток, в котором оказался слиток перетопленного и застывшего жира. Столько наилучшего жира никому из взрослых прежде не доводилось видеть!

Нож у Хозяина был едва ли не с копьё охотника, но таким ножом Хозяин срезал тончайший ломтик жира, который отправился в огонь, и без того ярко горящий.

Жертва огню! Такую жертву кто попало приносить не может; только свой, тот, кому жизненно нужен вечный, негаснущий огонь. Остатки тревоги покинули душу Первого. Далее он смотрел с восторгом и без малейшего страха.

Изрядный шматок сала отправился в котелок. Первый не вздрогнул и не удивился. Добытчик обязан есть прежде и больше всех, а что Хозяин ест так странно, то ему и положено всё делать по-своему.

Из хозяйских предметов, находившихся в доме, лишь один использовался жителями постоянно. Большое блюдо, с которого кормили малышей, когда было, чем кормить. Не будь священного блюда, малыши передрались бы, поскольку делить еду не умели. И вот теперь Хозяин придвинул блюдо к себе, отделил ещё один изрядный пласт жира и лёгким толчком отправил блюдо к дальней стене, где теснилась голодная семья.

Охотничьим инстинктом Первый понимал, что Хозяин не видит насельников, сберегавших огонь в его доме, но считает нужным угощать их в благодарность за работу.

Первый дал знак, позволявший прочим приняться за еду, а сам тихонько выскользнул из дома. Мороза этой ночью не было, и тушка добычи, оставленная под открытым небом, не успела заледенеть. Первый поспешно принялся свежевать добычу. Неважно, что благодаря дарам Хозяина, пищи хватит на целую неделю, разбрасываться добычей всё равно нельзя. Изобилие не вечно, придут и голодные времена. И завтра, если не случится чего-то необычайного, Первый снова пойдёт на промысел.