Жизнь

Святослав Логинов Жизнь

Жизнь — это огонь. Есть в тебе, в самой потаённой глуби хоть крохотный огонёк — и ты жив, можешь двигаться, знать, любить и сердиться, ходить на охоту и, если повезёт, поддерживать такую же тлеющую жизнь у старых и малых. А потухнет огонёк — значит, ты умер, никому от тебя никакой пользы, будешь лежать и даже самому себе помочь не сможешь. Те, кто ещё может двигаться, вытащат мёртвого из дома и бросят за стеной, где его сожрут звери. Больше мёртвый ни на что не годится.

Огонь — это жизнь. Пока в очаге трепещет хотя бы слабое пламя, в доме останутся жители. Малыши и старики будут жаться к теплу, согревать свои немощные тела. Если огонь совсем хилый, старикам тепла не хватит, но никому из них не придёт на ум отгонять детей в холодный угол. Малышам — первое тепло — это закон. Старики будут молча плакать и умирать один за другим.

Малыши ещё не могут выходить наружу, их дело расти и взрослеть, если, конечно, их хорошо кормят. Старики уже не могут выходить, их дело присматривать за малышами, рассказывать бессвязные истории и безропотно гаснуть.

Наружу выходят только взрослые и первым их них — он. Так его и зовут: Первый Взрослый. Каждый день он берёт копьё и отправляется на охоту. И почти не бывает случаев, чтобы он вернулся без добычи. Добыча его всегда жирна и желанна. Когда Первый Взрослый входит в дом с добычей, малыши расступаются, освобождая место у самого огня. Первый садится и начинает разделывать добычу. Сдирает шкуру и бросает её старикам. Шкура — вещь негодная: жечь её нельзя, она не горит, а только обугливается и скверно воняет, отчего в доме становится нечем дышать. Есть в шкуре нечего, разве что в самое голодное время старики поскребут зубом мездру, прежде чем выкинуть остаток зверям.

Самая лучшая часть добычи — жир. Его Первый срезает тонкими полосками и осторожно кладёт в огонь. Пламя, едва теплившееся, сразу оживает, и вместе с ним в доме оживает всё. Даже старикам, сидящим вдали от очага, достаётся немного тепла. Часть жира надо оставить про запас, потому что огнь ест и днём, и ночью, а если оставить его голодным, он может потухнуть, и это будет конец.

После того, как огонь получит свою долю, часть жира добытчик забирает себе. Он должен хорошо питаться, иначе не сможет охотиться, как следует. Когда сытной еды хватает, можно поделиться с теми взрослыми, чья охота сегодня неудачна. В зимнюю пору малышам жира почти никогда не достаётся, им, в лучшем случае, приходится кушать мясо. Мясо — это тоже еда, но настоящей сытости в нём не сыщешь. От мяса утроба бурчит, а ни силы, ни внутреннего жара не образуется. Голодное время можно и на мясе перетерпеть, но, чтобы вырасти и стать взрослым, нужно сало.

Последние дни добыча семьи истончала. Даже огню сало доставалось с прослойками мяса, и в доме стоял нехороший жжёный запах. Старики и дети гасли один за другим — им было нечего есть.

Потом случился день, о котором и думать не хотелось; Первый вернулся вообще без добычи. Ни единой самой истощённой добычонки не попало на его копьё. Первый возвращался к дому, мечтая, чтобы кому-то из вышедших на охоту взрослых досталась жирная добыча, которая позволит оживить умирающий дом. И неважно, что первым после этого будут называть случайного везунчика, главное — огонь в очаге не потухнет, и не застынет огонь в груди живущих.

Самоубийственная мечта не сбылась. Удачи сегодня не было ни у кого. Самым последним в дом не вошёл, вполз взрослый, которого и за взрослого уже никто не считал. Добычи не было и у него. Неудачник переломил пополам своё копьё, протянул обломки Первому и уполз к дальней стене, где жались старики.

Первый осторожно поднёс деревянный обломок к огню. Сухое дерево горит не хуже жира и даёт больше света. Жаль, что зимой дерева не достанешь, и когда осенние запасы кончаются, топить приходится жиром, который так нужен для еды.

На недолгие минуты в доме стало светло. Первый обвёл взглядом семью. Малыши испуганно попятились, стараясь стать незаметными. Нетрудно догадаться, чего они испугались. Старческое бормотание, бессмысленные сказки говорят об этом. Сила взрослого охотника — в мышцах, а мышцы — это мясо, которое не поддерживает огня. Иное дело — малыши. Дети слабы, мускулы у них почти отсутствуют. Зато у любого малыша, как бы он ни был истощён, внутри всегда есть немного жира. И обезумевшие старики бормочут, что когда огонь в доме грозит погаснуть, можно одного за другим резать детей, чтобы поддержать пламя в очаге.

Дети малы и глупы, они верят в сказки и пятятся от взгляда Первого из Взрослых, который может выбирать, кому жить, а кому ложиться под нож. Но Первый знает, что губить детей — самый верный путь уничтожить семью. Однако жечь копья — тоже прямой путь в никуда. Но всего страшнее — потерять огонь.

Думай, Первый, выбирай, там, где нет выбора.