Живой пример

— Не для тебя, — произнес он, — вернее, не для тебя лично. Мы обязаны сделать все, чтобы в газете появлялось больше таких статей, как «Плетка», а это твое дело. Слышала бы ты, как они об этом говорят. Невольно задаешься вопросом, чего тут больше, злобы или страха. Ясно одно — они признали за нами силу.

Он задрожал, задергался и, поднеся к распухшим губам кулак, впился в него зубами.

— Со мной они этого не сделают, — заявила Люси, — не посмеют. Сознайся я сразу, вы могли бы этого избежать.

Никос озабоченно взглянул на нее, все еще держа руку у рта. Никос был самый юный у нее в редакции; он как раз принес матрицы, когда полиция ворвалась на склад, где они по окончании рабочего дня обсуждали дела нелегальной заводской газеты.

Никос вдруг сел — его ужаснуло подозрение, что все, о чем они договорились, все, что успели сделать, может оказаться напрасным.

— Ты должна, — отчеканил он, — должна подтвердить, что статью написали мы с Алексисом. Они пока нам не поверили, пока еще нет, поэтому ты обязательно должна подтвердить.

Он схватил Люси за руку, но тут же в испуге отпустил, заметив, как губы ее скривила легкая усмешка, возможно, он почувствовал то холодное спокойствие, какое неизменно проявляла эта хрупкая девушка, когда приходилось принимать решение в непредвиденных обстоятельствах.

Никос не переставал ей удивляться.

— Вам лучше, чем мне, — сказала Люси, — вы приносите жертву, а я вынуждена ее принять и должна как-то поладить со своей совестью.

— Ты с этим не считайся, — увещал ее Никос, — и тогда тебе будет легче. Думай о других. — И с недоверием спросил: — Выдержишь, а? Ты мне обещаешь? — А потом спокойно, словно он вынужден развеять ее несбыточную надежду, добавил: — За Алексиса не беспокойся, он выстоит, он не покажет ни на кого, кроме себя. — И чтобы прервать наконец ее молчание, которое тревожило его все больше и больше: — Люси, ты обязана это сделать для нас. Теперь… когда и Алексис пошел на это… ты уже не имеешь права сознаваться.

Люси поднялась, подошла к двери, к окну, снова к двери. Она долго стояла у стены, пытаясь расшифровать инициалы, знаки, нацарапанные на штукатурке; покрытые несколькими слоями высохшей побелки, они стерлись и были почти неразборчивы. Юноша на нарах застонал. Люси открыла дверь и стала прислушиваться к звукам, долетавшим из конца коридора; далеко внизу, где стояла железная бочка для воды, виден был свет, падавший из комнаты, до Люси донесся стук пишущей машинки. Тут она услышала голос Никоса; он звал ее и знаками просил закрыть дверь.

— Только не это, — сказал он, — не вздумай удрать, нее равно далеко не уйдешь.

Люси не села к нему на нары, как он хотел, а устроилась напротив него, на столе, свесив ноги и упершись руками в край стола. Никос больше не ложился, с трудом удерживаясь в сидячем положении, он не сводил глаз с Люси, словно сторожил ее, и так они сидели до тех пор, пока не привели Алексиса.

Сначала они услышали, как по коридору волокут что-то тяжелое, за дверью раздались недовольные голоса. Двое в портупеях, с двух сторон держа под мышки Алексиса, который провис между ними, уронив голову на грудь, втащили его в комнату и бросили на нары; Никос поспешно отодвинулся к изголовью.

Следом за людьми в форме появились еще двое: грустный усталый мужчина в штатском и молодой человек, не старше Никоса и такой же бледный. Штатский, в белом воротничке не первой свежести, с плохо выбритым двойным подбородком, войдя, поклонился Люси — отнюдь не иронически, скорее как-то казенно. Люси спрыгнула со стола и невольно метнулась к нарам, где люди в форме силой заставляли Алексиса сидеть прямо, подняв голову; они тихо, отрывисто приказывали ему слушать, что будет говорить штатский. Люси всплеснула руками; надо что-то сделать, но что можно сделать в такой момент, она и сама не знала. Штатский успокоительно помахал рукой: это пройдет, сейчас пройдет; он попросил ее опять подойти к столу и сам остановился возле нее. Перед глазами у нее были двое мужчин на парах. Люси была вынуждена смотреть на них все то время, пока с ней говорил штатский. Тот деловитым тоном осведомился у Люси, знает ли ее отец, где она сейчас находится. Когда она нерешительно пожала плечами, штатский спокойно сообщил: несколько минут тому назад его об этом известили. Он не стал задерживаться на ее паспортных данных, только хотел услышать подтверждение, что Люси студентка, изучающая биологию и химию, а затем стал задавать ей лаконичные вопросы, ответам не удивлялся. Да, она знала, что это нелегальная заводская газета; да, она написала множество статей; да, она сознавала, что это дезорганизует работу на заводе, но для нее важнее было улучшение условий труда; да, она участвовала в редакционных совещаниях; да, связь наладили ее друзья.