Живодер

— Ты у меня в долгу… — начал было Гексахир, но, уже произнеся эти слова, понял, что проиграл. По крайней мере сейчас. Как только у них найдется время успокоиться и все обдумать, они поймут, как глупо поступили. Однако пытаться снова навязать им свою волю будет проигрышным ходом. В конце концов кто-нибудь из них вскроет его блеф. И может получиться очень неловко, особенно когда выяснится, что никакого устройства сингулярности у него на самом деле нет. На что резким шепотом указала Диомона, пока все пробирались к выходу из каюты:

— У нас было только одно такое устройство. И то, что ты так опрометчиво использовал его, синод не обрадует.

Гексахир фыркнул:

— Что мне синод? Я — глава ковена, и у меня есть полное право распоряжаться его ресурсами так, как мне заблагорассудится.

— За исключением того, что весь смысл этого опыта заключался в том, чтобы потратить как можно меньше ресурсов на все предприятие. Вместо этого мы потеряли сотни рабов и артефакт, который стоит дороже, чем вся нижняя Комморра вместе взятая. И ради чего? — Она покачала головой. — Ничего. Он сбежал. Опять. Уже дважды.

— Я его поймаю. Это лишь вопрос времени.

— Времени у нас как раз очень мало, мастер Гексахир. — Диомона взглянула на него с мрачным выражением лица. — Постарайся больше не тратить его впустую.

— Похоже, мы возвращаемся в Комморру.

Олеандр поднял на Гексахира взгляд, боясь поверить своим ушам:

— Почему?

— Обстоятельства складываются не в нашу пользу. — Гексахир стоял в противоположном конце лабораториума, изучая ряд висящих там шлемов. Он постучал по одному. — Взгляни на них, Олеандр. Твои прежние братья по оружию.

— Уже давно не мои, — ответил Олеандр, вглядываясь в шлемы. Там был и шлем Чорта, и Киросса Актурийца, Черной Милости. Череполикая маска второй модели Селво Пулна покоилась рядом с лоскутным боевым венцом Сломленного. Пернатый шлем Херика Стимфала и драный капюшон Плачущего Сына с его кровоточащими знаками. Шлемы всех моделей и видов, отмечающие погибших братьев. Братьев, которых он предал.

— Да, — отозвался Гексахир. — Обидно. Пожалуй, узы оказались не так крепки, как ты клялся. Ты говорил, что он будет искать убежища у кого-нибудь из них. Однако — ничего. Никаких следов.

— Есть и другие. За сотни лет он обучил многих из нас. На пике Консорциум насчитывал две сотни душ.

Олеандр заставил себя не отворачиваться от пустых, обвиняющих взглядов разбитых шлемов. Большинство из них были просто лицами из толпы. Пару раз они встречались с Пулном на арене. Бывший Железный Воин был неплохим дуэлянтом и приятным собеседником, в отличие от бедняги Цимисхия. Стимфал был безумен, а Актуриец внушал страх. Плачущий Сын всегда говорил загадками, а Сломленный почти не разговаривал, только повторял то, что произносили другие.

Но все они были братьями. Не по крови, по собственному выбору. Каждый из них решил оставить свой легион, свою судьбу и учиться, припав к стопам Повелителя Клонов. А потом, как и Олеандр, они ушли. Но, в отличие от него, не порвали связи с наставником. Тайное братство, раскинувшееся по всей Галактике. Братство, которое с помощью Олеандра преследовали и убивали.

Прежде это для него ничего бы не значило. Прежде он бы смеялся, убивая тех, кого когда-то называл другом. Но прошлую опрометчивость и то, что происходило сейчас, разделял целый океан времени, и теперь об этом было тошно даже подумать.

— Все почти готово. Времени ты потянул достаточно.

Мелюзина заговорила у самого его плеча. Олеандр не обернулся и даже не подал виду, что вообще что-то слышит. Гексахир с самого первого ее визита взял привычку зорко за ним следить. Она тихо рассмеялась, и он ощутил знакомую волну демонической магии.

— Храбрый Олеандр. Самый настоящий рыцарь. Он будет тебе благодарен.

— Будет благодарен? А они тоже?

Она обхватила его голову ладонями.

— Может, и нет. Но клоуны были правы. Это единственный выход. — Она нежно поцеловала лицевой щиток его шлема. — И ты — тот, кто все сделает.

— Странно, что ты с ними оказалась в этом деле заодно.

— Нет, мы не заодно. Мы просто пытаемся достичь одной и той же цели.

— Но зачем? Чем он так важен?

Она отступила назад, и улыбка ее на мгновение погасла.

— Ничем. Ничто из этого не важно. Это лишь еще один гамбит в большой игре. Все мы просто пешки и должны ходить так, как велят игроки.

— Это такой способ сказать, что ты не знаешь?

Мелюзина рассмеялась, и от этого смеха у него защемило сердце.

— Раньше я думала, что знаю. И, может быть, буду думать так снова. Но сейчас я просто пытаюсь танцевать в ногу с постоянно меняющимся ритмом. — Она сделала игривый пируэт и щелкнула когтями по его шлему. — Что есть, то и есть, и что будет, то и будет. Я уже видела, чем все это закончится, и теперь пытаюсь вспомнить, как все пройдет.

— А что, если ты ошибешься?

Мелюзина помолчала.

— Ошибусь, но не сейчас. — Она улыбнулась. — Когда я ошибусь, конец будет уже близок. И ты должен быть готов… Ах!

Она обернулась, и выражение лица ее стало колючим.