Жестокий наезд

Увидев Жору, по пояс скрывшегося в мусорном баке, я изменил направление движения. В это утро не спится не только судьям. Мне всегда хотелось узнать – сколько выручает среднестатистический терновский бомж за день на сборе стеклянной тары? Я сужу Жору уже несколько лет. К зиме он начинает активизировать свою «мелкую хулиганскую» деятельность, попадаясь стабильно два раза в месяц. Сначала я не понимал, что может заставлять человека постоянно попадаться милиционерам на глаза. И лишь потом я понял всю тонкость Жориной политики. Это мастер своего дела, специалист высочайшего класса. Жора знает закон лучше, чем милиционеры, приводящие его в суд. Два мелких хулиганства – и ты обеспечен жильем и питанием на месяц. Тут главное не перебрать, то есть не совершить того, что выходит за рамки статьи Кодекса об административных правонарушениях. Один раз патруль, глядя на Георгия, сидящего ночью под окном дома и поющего во все горло матерщинные песни, «отсудил» Жору по-своему и поехал дальше. План рушился на глазах. Не в силах сдержать эмоции, побитый странник запустил в ментовскую машину бутылкой и разбил стекло в «собачнике». Милиционеры потом утверждали, что бродяга совершил нападение на патрульный автомобиль, а Жора трясся от страха, ожидая вполне реальный срок за хулиганство не мелкое, а злостное. Его спасло чудо в лице разобравшегося в ситуации судьи Струге.

И сейчас, видя, как Жора выуживает из-под кучи хлама очередную «чебурашку», я заспешил к нему. Чем больше он будет говорить всем, что общается со Струге, тем больше окружающие будут уверены в том, что Жора от голодухи и мартовских заморозков сходит с ума. Поэтому компромата с этой стороны я не боялся.

– Васнецов! – Я прыгал на месте, размахивая руками. Ни дать ни взять – судья на утренней пробежке.

– Антон Павлович! – Бомж обрадовался так, словно увидел миссию «Красного Креста». – Здрасьте, я бутылки собираю, вы в понедельник не дежурите в суде?

Понятно. Послезавтра менты опять привезут Жору в Центральный суд.

Арестованных преступников почти всегда содержат с административно задержанными. И часто бывает, что эти «мелкие» – единственная возможность для первых отправить на волю сообщение. Сейчас меня это вполне устраивает. В понедельник очередной процесс по делу Малыгина-младшего, и обстоятельства, выясненные в пяти предыдущих заседаниях, дают полное основание для одного моего юридического действа...

– Васнецов, подвалы закрыты, чердаки замкнуты?

– «Антитеррор», мать его, Антон Павлович.

– Ты почему бранишься, Васнецов?

– Да это разве мат, Ваша Честь? Это предлоги...

– А мат, это – как?

– А вы спросите что-нибудь о наболевшем...

– Гражданин Васнецов, что вы думаете о социальном обеспечении государством малоимущих?

Слушать пришлось довольно долго. Я успел не только запалить сигарету, но и выкурить ее до середины. Когда Жора закончил, я порядком замерз, а он почти задохнулся.

– Все?

– Это только эпиграф.

– Достаточно. – Я вытряхнул ему в руку несколько сигарет из пачки. – В понедельник вместе с участковым уполномоченным ко мне. К девяти часам. Капитану Самойлову так и передай.

– Спаситель...

– Не радуйся, суд еще ничего не решил.

Продолжая делать круговые движения руками, я заторопился домой. До обеда далеко, но и дел немало.

Едва я подошел к остановке, как подъехал автобус, следующий до дома Пащенко. Мне это показалось хорошим предзнаменованием. Втиснувшись в двери, я тут же попал в водоворот событий. Бледная от ужаса дама держала за шиворот неумытого мальчишку и орала, что тот вытащил у нее кошелек. В качестве доказательств она выставляла на всеобщее обозрение разрезанную сумку и монету, вырванную из руки мальчишки. Она была отточена до остроты лезвия и, судя по всему, являлась орудием преступления. В салоне тут же обнаружился добросовестный сотрудник милиции, и уже на следующей остановке вся группа вышла.

Когда в кармане запиликал «Эрикссон», я тут же вспомнил о Земцове. Конечно, это был он.

– Палыч? Думаю, хозяин «девятки» тебя заинтересует мало. Это ветеран финской и Великой Отечественной войн. По доверенности управляет некто Зверков Руслан Егорович. Знаешь такого?

– Нет! Саша, говори погромче, я ни черта не слышу!

– Зверков Руслан – это нехороший мальчик. Его кличка – Зверек... Входит в ОПГ Баскова...

– Спасибо! Потом перезвоню!

Я отключил связь. Пока все ясно. Доберусь до Пащенко, оттуда и позвоню в УБОП, разузнаю подробнее.

Соскочив с подножки, я пересек дорогу и вошел в подъезд Вадима. Еще через две минуты сидел у него в комнате и наблюдал, как он разливает в чашки чай. Настроение у него было хорошее, и вообще – по некоторым признакам я заключил, что здесь недавно была женщина. У него есть какая-то зазноба, но он не знакомит меня с ней, говорит, что боится сглазить. Мужику почти сорок лет, и он очень трепетно относится к попытке – возможно, последней в жизни – создания толковой семьи.