Жестокий наезд

Едва я успел скинуть мантию и отпустить заседателей, как меня вызвал Николаев. Все как обычно. Не проходит и пяти минут после оглашения мною приговора по какому-нибудь скандальному делу, как на моем столе звонит телефон и после короткой паузы Алла мне сообщает:

– Антон Павлович, вас приглашает Виктор Аркадьевич.

Меня это уже давно не раздражает. Конечно, можно возмутиться или тонко намекнуть Николаеву, что я не обязан давать объяснения по поводу принятого решения. Но есть люди, которые этого не понимают. Причем эти люди – судьи.

– На каком основании вы это сделали?

– На основании того, что я – судья. – Я устало отвалился на спинку стула в кабинете Николаева и, забывшись, вынул сигареты. Опомнившись, спрятал.

Виктор Аркадьевич оценил этот жест.

– Но каковы законные основания?

Он дает мне понять, что предполагает – у меня были иные, то есть незаконные?..

– Совершено тяжкое преступление, санкции по этой статье достигают в максимальном размере десяти лет лишения свободы. – Я не понимал, зачем я это объясняю человеку, который носит мантию. Такого же цвета, что и моя. – Вчера утром, когда я выгуливал собаку, ко мне подъехали люди из братвы и дали понять, что у Малыгина-младшего начались на воле проблемы. Не хватало еще, чтобы в ходе судебного следствия подсудимый пострадал.

Николаев занервничал.

– Струге, вам же известно...

– Да, мне известно, чей он сын. Но я не помню, чтобы в УПК относительно этого делались какие-то ремарки.

– Господи, Струге, вы как пионер, честное слово! – Председатель поморщился. – Вам даже выговор объявить не за что!

– Конечно. В Законе о статусе судей такая мера не предусмотрена...

Он не выдержал:

– А если в СИЗО его не примут? Тюремный врач осмотрит и признает невозможным содержание его под стражей?

– Он выздоровел. Ходит без бинтов. Но если тюремный врач даст такое заключение, то, в соответствии с законом, Малыгин Артем Семенович будет водворен в тюремную больничку до полного излечения. Странно, я думал, вы знаете о такой...

Из разговора я делаю выводы. Первый – Николаев работает на Малыгина. Очевидно, его папа сумел-таки убедить моего председателя. Интересно, что стало предметом торга со стороны зампредседателя гордумы? Впрочем, охватить диапазон возможностей Семена Матвеевича не представляется возможным. Он может все. Второй вывод – поскольку Николаев никогда не пойдет наперекор воле Лукина, значит, Лукин также на стороне семейства Малыгиных. Вот еще одно звено в цепь.

– Скажите честно, Струге, какой приговор вы собираетесь оглашать?

Вот это уже – полная неожиданность. Ни один председатель никогда не задаст такой некорректный вопрос. Это против правил. Если Николаев на это пошел, значит, я на самом деле всех запутал. Что ж, тем лучше.

– Даже не хочется говорить на эту тему. Вы свой кабинет проверяли на предмет прослушивания? Я за девять лет уже два «жучка» у себя обнаружил! Привлекут нас с вами, Виктор Аркадьевич, за нарушение этики судей да за подготовку заведомо неправосудного решения...

– Идите, Струге...

Такую фразу я слышу от каждого председателя суда. Я уже пережил троих, и каждый из них, когда хотел сказать: «Ты дурак, Струге, и взять с тебя, по сути, нечего», всякий раз произносил: «Идите, Струге».

И я, как всегда, иду.

78-13-18.

Бормочу эти цифры, как заклятие, весь день. Уже давно пора понять, что я их не забуду, но что-то внутри меня вновь и вновь выбрасывает в сознание эту незамысловатую комбинацию. В конце концов, есть только один способ избавиться от этого наваждения.

Снимаю с телефона трубку. Мой первый звонок – в РОВД. Неловко каждый раз отвлекать по пустякам Земцова. Кое-что иногда можно сделать и самому.

Ответил помощник дежурного, Волокитин. Его я не знаю, поэтому представляюсь и прошу пригласить дежурного по отделу. Пока нерасторопный сержант отрывает зад от стула и плетется к майору Фирсову, я смотрю, как мой секретарь заваривает кофе. Две ложки кофе, ложка сахара, два «булька» молока из пакета.

– Дежурный по Центральному РОВД майор Фирсов.

– Дима, здравствуй, это Струге.

– А-а-а! Антон Павлович! Какими судьбами?

– Дима, дай мне «дорожку» на сегодня.

«Дорожка» – это пароль, без которого в Информационном центре или в Адресном бюро с тобой не станут разговаривать, если ты даже представишься министром внутренних дел.

– А зачем «дорожку»? – удивляется Фирсов. – Давайте я сам узнаю все, что нужно!

– Э-э, нет, брат мент. А вдруг, когда тебя кто-нибудь спросит, ты вспомнишь этот телефонный номер? Я в судьи, брат Фирсов, из прокуратуры пришел, а не из юротдела аэропорта. Не в обиду Николаеву будет сказано.

– Тогда – «Вилюй».

– Тогда прощай, брат Фирсов.

Набираю номер АБ, снова представляюсь, называю пароль и начинаю ждать. Вот так, позвонив корефану в милицию, любой гражданин Российской Федерации может стать обладателем информации конфиденциальной, а порой и секретной. Все просто, как два пальца об асфальт...