Жестокая одержимость

Я хихикаю, прикрывая рот рукой, но музыка все равно заглушает мой смех, а я никак не могу прорваться сквозь эти звуки.

Грей делает шаг навстречу мне, и я вижу, как нахмурены его брови, но это не меняет того факта, что Пэрис цепляется за него, будто он принадлежит ей.

– Вы красивая пара. – Я делаю шаг вперед и поглаживают Пэрис по щеке. – А я знаю, каков на вкус его член. Очевидно, ты тоже это знаешь, но думаю, мой рот нравится ему больше.

Она отшатывается назад, раскрыв рот от шока, а я поворачиваюсь и на ватных ногах пытаюсь побыстрее убраться от этой парочки.

Я не могу найти Джесс и Уиллоу, но нахожу Аманду с Сэф. Мы танцуем и танцуем, пока я не перестаю двигаться, а в моей голове не возникает блаженная пустота. Больше в моих мыслях нет Грейсона, Пэрис или балета. Только музыка, биение моего сердца и огни, танцующие на нашей коже.

Они продолжают привлекать мое внимание. Огни, напоминающие мне софиты. Ведь теперь я не принадлежу тому миру. Стоять под софитами на сцене было тепло, иногда даже жарко, особенно если добавить к этому пуанты и сложную хореографию.

Невозможно передать словами всю ту ностальгию, которую я испытываю.

А потом я оказываюсь в воздухе.

Глава 30 Вайолет

Кто-то отрывает меня от пола и, развернув, перебрасывает через плечо. Поднимая голову, я не вижу ни Пэрис, ни ее лакеев, ни змеи, с которой она переплелась до этого. Но запах парфюма дает понять, что меня несет Грейсон.

Грей выносит меня на улицу и, не опуская на землю, направляется вниз по кварталу. А я понимаю, что сопротивляться бессмысленно.

Обычно я скорее бы расшибла голову о дорогу, чем позволила ему помочь мне, но сейчас он просто берет на себя всю ответственность, а я ничего не могу с этим поделать.

– Твоя девушка уже успела доставить тебе удовольствие, поэтому ты вернулся ко мне? – я не выбираю слов.

– Она не моя девушка.

– Но она сосет твой член так же, как и я?

– Черт возьми, – стонет он. – В баре ты сказала об этом слишком громко.

Я закатываю глаза и еще больше расслабляюсь. Его шаги не вызывают у меня головной боли, к тому же мне нравится возможность не идти на своих двоих. Поэтому я позволяю себе просто расслабиться и покачиваться в такт его движениям.

– Эй, ты что, отрубилась? – Он шлепает меня по заднице, и, вскрикивая, я хватаюсь за его талию.

– Полегче, засранец! По-твоему, я просто мешок с картошкой? – я обдумываю свои слова, а затем хмурюсь. – Не отвечай.

– Мы почти пришли, – хихикает он.

– У меня нет ключа, – вру я.

– А это не он лежит в моем кармане?

Мне странно вести с Грейсоном какой-то разговор, учитывая, что моя задница находится прямо рядом с его лицом, но, кажется, его это не беспокоит. Более того, он замедляется, а потом ставит меня на землю. Мир перед моими глазами снова переворачивается.

– Вау, – я зажмуриваю глаза. – Я не подписывалась на этот аттракцион.

– Ты танцевала несколько часов. – Он кладет мою руку себе на талию, а затем обнимает за плечи.

– Несколько часов? – я качаю головой, чувствуя, как начинает бунтовать мой желудок. – Скорее, несколько минут. Я ведь только приехала в бар.

Он смеется, а затем достает свой телефон из кармана и поворачивает его экраном ко мне.

Три часа ночи. Игра закончилась целую вечность назад.

Я стону и закрываю глаза, а он трясет меня за руку.

– Держи глаза открытыми, Ви, мы должны затащить тебя внутрь.

– Я не хочу внутрь, – выдыхаю я.

Грейсон прижимает меня к стене у входа в отель, всего в нескольких шагах от светящейся вывески.

– Почему?

– Потому что внутри… – Я провожу рукой по носу. – Все станет реальным, а я просто не хочу еще какое-то время возвращаться в реальность.

Грей изучающе смотрит на меня, и я задаюсь вопросом, осознает ли он тот факт, что больше ни на кого так не смотрит. Только на меня. Довольно жутко, соглашусь, но иногда я думаю, что он пытается найти в моей душе свой уголок и убежище.

Чего он не знает, так это того, что уже несколько недель мы роем себе могилы в груди друг друга. И однажды обменяемся нашими сердцами. Равный обмен.

– Мистер Деверо, как вы собираетесь поступить со мной? – Я провожу пальцем по его груди, и, подходя ближе, Грейсон встает между моих ног.

Боже, в этом ощущении есть что-то знакомое, и я даже не чувствую злости.

Неважно, как часто мы трахаемся, детка, я все равно ненавижу тебя до глубины души.

Я размышляю о том, способны ли любовь и ненависть сосуществовать внутри нас, однако не хочу слишком глубоко углубляться в этот вопрос. Сейчас наша ненависть друг к другу кажется мне более пугающей, чем любовь.

Оказалась бы я в таком же затруднительном положении, если бы не произошло того несчастного случая? Не получила бы я какой-нибудь стрессовый перелом, который все равно вывел бы меня из игры? Возможно. Мне двадцать. Сколько времени я смогу продолжать свою карьеру? Похоже, что эта тревожная мысль всегда присутствовала в моей голове. Скорее всего, мое тело предало бы меня даже без несчастного случая и задолго до того момента, когда я была бы готова уйти на заслуженный отдых.