Жестокая одержимость

На его лице появляется легкая улыбка, а затем он встает и протягивает мне руки. Мы пробираемся к лестнице, стараясь не наступать на битую керамику, но, похоже, Грейсона она совершенно не беспокоит. В конце концов, это он разбил чашку.

Он следует за мной наверх, в свою спальню, и позволяет мне закрыть дверь. Подойдя к его комоду, я достаю из ящика перочинный нож, который Грейсон всегда носит с собой, и открываю его.

– Иногда мне кажется, что мы никогда не будем достаточно близки, – тихо признаюсь я. – Это странно?

Он удивленно наклоняет голову, но не отвечает на вопрос. Я же в этот момент вдавливаю кончик лезвия в свой большой палец на руке. После секундной боли на моей коже образуется капля крови. Какое-то мгновение я вглядываюсь в багровую бусинку, а затем засовываю палец в рот и слизываю кровь.

– Вайолет, что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Сядь на пол, – шепчу я, и он выполняет просьбу.

Грейсон прислоняется спиной к стене, а я отворачиваюсь от него и медленно снимаю с себя толстовку, обнажая спину. Не знаю почему, но мне кажется, что есть что-то эротичное в том, чтобы раздеваться перед ним самой.

Сбросив толстовку, я наклоняюсь вперед и цепляюсь пальцами за пояс шорт. Я тяну их вниз, пока ткань не падает к моим лодыжкам, а затем отбрасываю их в сторону и остаюсь стоять перед Грейсоном в одних трусиках и с ножом в руке. Я жестом указываю на его футболку, которую он быстро с себя снимает. Вслед за ней идут шорты. Теперь Грей остается в одних обтягивающих черных боксерах, не скрывающих его эрекцию.

Я опускаюсь на пол, устраиваюсь у Грейсона на коленях и наклоняюсь к нему так близко, что наши тела оказываются разделены лишь дыханием.

– Каков твой план, Вайолент? – спрашивает он, и я улыбаюсь, услышав это прозвище.

Оно немного жестоко и подходит нам обоим.

Грейсон не останавливает меня, когда я поднимаю нож и прижимаю лезвие к его горлу. Я слегка надавливаю на кожу, наблюдая за выражением на его лице, которое не меняется ни на йоту. Очень медленно я опускаю нож ниже, плавно скользя лезвием прямо по груди, а затем просто делаю это… рассекаю его кожу.

Грейсон шипит, скорее от удивления, чем от боли, но я замечаю, что его член подергивается, становясь еще тверже. Я провожу по нему ладонью через ткань, а затем, наклоняясь вперед, целую край пореза, из которого течет кровь. Сначала на небольшой ранке скапливаются капельки крови, но уже через несколько секунд она стекает по его коже небольшой струйкой. Я провожу по груди Грейсона языком, позволяя металлическому вкусу проникнуть в мой рот и наполнить вкусовые рецепторы, а затем отстраняюсь и снова встречаюсь с ним взглядом.

Грейсон забирает нож и повторяет мои движения, приставляя лезвие сначала к моему горлу, а затем опуская его ниже. Он скользит им между моих грудей до самого пупка, а затем снова поднимается вверх, отчего я начинаю дрожать.

– Они увидят порез, когда ты будешь в купальнике? – спрашивает он, но я толкаю его руку вниз, пока лезвие не оказывается всего в дюйме или двух над моим соском.

– Не беспокойся об этом.

Он полосует лезвием по моей коже с той же безжалостностью, что и я. Я чувствую резкую боль, а затем ее сменяет пульсация, которая, кажется, пронзает меня насквозь. Порез жжет, и мы оба наблюдаем, как из раны выступает кровь.

– Кажется, я знаю, чего ты хочешь, – говорит Грейсон. – Ты хочешь объединить нашу кровь.

Да.

Я почти говорю это вслух.

Я хочу, чтобы мы оказались связаны, а что подходит для этого лучше крови? Мне нравится, что Грейсон следит за ходом моих мыслей, который пробегает через весь мой извращенный разум, и приходит к тому же выводу, что и я.

Грей встает и, подхватив меня на руки, поворачивается лицом к стене. Прижав меня к ней, он стягивает с себя боксеры и разрезает мои трусики. После этого складывает нож и отбрасывает его в сторону, из-за чего он с грохотом падает на пол. Я же в эту секунду обхватываю ногами его бедра, пытаясь сосредоточиться на боли, крови и зеркальных порезах.

Когда Грейсон входит в меня, я вскрикиваю, и, обхватив мой затылок рукой, он притягивает мое лицо к своему. Наши порезы соприкасаются, и я чувствую, что каждый дюйм моего тела превращается в подобие оголенного провода, а в каждом месте нашего соприкосновения: в груди, руках, губах, между моих ног – искрится ток. Грейсон впивается ртом в мои губы, прижимая меня к стене еще сильнее, и я обхватываю руками его плечи. Наши языки танцуют, переплетаясь и пробуя друг друга на вкус, и я надеюсь, что он почувствует на моих губах вкус своей крови. И наоборот.

– Ты просто идеальна, – рычит Грейсон, разрывая наш поцелуй, а затем наклоняет голову и скользит губами по моему горлу.

Я позволяю ему покусывать и посасывать шею, прекрасно понимая, что мне потребуется много времени, чтобы скрыть следы, но оно того стоит.