Жесткий старт

«Пусть теперь поймет, что значит жить на равных с мужчинами в мужском мире, – подумал Мак, глядя на дверь, за которой скрылись новички. – Не захотела быть женщиной, пусть попробует побыть мужчиной. А ее братца и вовсе не стоит принимать во внимание».

Время для Таны и Шивы потекло довольно однообразно. Все чаще Мак сообщал, что в такой-то точке пространсва следует взять на абордаж транспортник с таким-то грузом. В назначенное время он встречал новичков на пирсе, давал наставления и оставался с ними до самого старта.

– Пасет нас, – злилась Тана. – Тита на пирсе он не встречает.

Однако, по большому счету, жаловаться было особо не на что. Несмотря на повышение оплаты, работа оказалась легче, чем захват «Балу», поскольку там пришлось работать вдвоем, а теперь большинство захватов производилось при поддержке абордажной группы. Иногда десантники находились на борту «Феи», но чаще выходили в зону захвата на транспортнике, грузовой отсек которого был переделан в десантный.

Глава 16 Большой куш

Через несколько дней Мак сообщил по мультисети, что для новичков снова есть работа. Информаторы передали маршрут транспортника, перевозящего тритиевые таблетки. Это был не просто груз, это была редкостная удача. И рисковать столь крупным кушем Мак не собирался, снарядив на захват всех своих людей и всю технику. Даже без предоставленных в донесении подробностей было ясно, что звездолет будут сопровождать полицейские истребители. Да и на борту охраны будет достаточно. Поэтому кроме тщательной технической подготовки Мак заставил всех без исключения, включая Тита, пройти двухдневный курс тренировок на макетах и симуляторах. Причем отрабатывались не только и не столько навыки каждого – в этот раз Мак уделил очень много внимания взаимодействию в команде.

В ночь перед стартом Тана спала плохо. В кошмарном бреду она двигалась по межпалубным переходам бесконечно огромного транспортника, а бесчисленные охранники, безликие, похожие скорее на движущихся кукол, чем на людей, выскакивали из люков и брали ее на прицел. Но она каждый раз успевала выстрелить раньше. Каждый раз заряд плазмы попадал в грудь такой кукле, и она попросту растворялась в воздухе. Это было похоже не на бой, а на тренировку, только симулятор был запрограммирован совершенно выжившим из ума программистом.

– Тана! – разбудил ее брат. – Нам пора. Мак только что сообщил, что не будет ждать нас на пирсе. Мол, не маленькие уже. Дал координаты встречи после выхода из субспейса. Что с тобой?

– Плохо спала, – сухо ответила Тана, отбрасывая простыню.

В последнее время она испытывала какое-то садистское наслаждение, без стеснения показываясь перед братом совершенно обнаженной. Она делала это не только по утрам, но и вечером, намеренно не закрывая кабину ионного душа. Родственная кровь была гарантом безопасности, а смущение Шивы, его вспыхивающий возбуждением взгляд, который он вынужден был отводить, чтобы не пялиться на интимные места родной сестры, действовали как бальзам на душу. Прекрасно понимая, что Шива не виноват в прегрешениях мужчин, она в то же время делала все совершенно сознательно. Причем понимая, что ее действия выходят за рамки нормы, и не просто граничат с извращением, а являются им. Ей хотелось уязвить не брата, а мужское начало в нем, показать превосходство женского начала над ним. У Таны в рабстве развился настолько мощный комплекс неполноценности, что ей настойчиво требовалось повышение собственной самооценки. Любой мужской взгляд, окрашенный желанием или возбуждением, заводил ее, вызывая у нее самой возбуждение на грани сексуального наслаждения, но только в том случае, если мужчина не имел никакой возможности, ни словом, ни действием, прикоснуться или даже приблизиться к ней. В ночных эротических фантазиях она часто представляла себя обнаженной за бронированным стеклом, а по другую сторону этой непреодолимой преграды – десятки, сотни мужчин, изнывающих от страсти и возбуждения при взгляде на ее тело. От этих фантазий она нередко испытывала разрядку, даже не прикасаясь к себе руками.

Однако в это утро ночной кошмар так подействовал на Тану, что очередной фокус с обнажением не принес обычного удовольствия. Скорее напротив – она сама ощутила неловкость и поспешила скрыться в душевой кабине. Нежась под струями ионизированной влаги, Тана пыталась сосредоточиться, но мысли разбегались, как перепуганные насекомые, оставляя мощное тревожное ощущение – ощущение ловушки, неминуемой, неотвратимой беды, в которую Судьба целенаправленно загоняет ее с братом.

«Мы сами во всем виноваты, – зажмурившись, думала она. – Отец был прав, нам надо было при первой же возможности уходить из преступного мира. А мы влезли в него по пояс».