Жернова времени

– Ну, ты это, командир, совсем уже, – отводя взгляд в сторону, промямлил стрелок-радист.

– Здесь неподалёку моя мать и братья с сёстрами. Когда я приехал домой в курсантской форме, она плакала и говорила соседям, что вырастила защитника. Как теперь смотреть ей в глаза, чем оправдываться? – В голосе Александра звучала неприкрытая боль.

Мне было жаль политрука. Я знал, что вопросом «кто виноват?» задавались десятки тысяч людей и сейчас, и на протяжении всех лет после войны, вплоть до моих дней. Я бы, наверное, мог назвать главного виновника. Но политрук бы мне не поверил. Потому, что, поднимая солдат в атаку, его коллеги командиры и политруки осипшими на морозе глотками кричали: «За Родину, за Сталина!»

И, подгоняемые пулемётами заградотрядов НКВД, с его именем на устах бойцы ловили грудью горячий свинец и падали в белый снег.' И ещё много лет одурманенный народ будет самозабвенно поклоняться сотворённому ими идолу. А Бог безгрешен, ибо он есть Бог.

– Ну, и что мы сидим? – прозвучал голос механика- водителя. – Новый год всё же. Не по-нашенски как-то всё это, не по-русски.

Мы расположились в выделенной пехотинцами землянке. Обрадованные тем, что их будет поддерживать броня нашего танка, бойцы были готовы услужить нам во всём.

– Привет маслопупым! – Закрывающая вход в землянку плащ-палатка откинулась в сторону, и в дверном проёме показалась пригнувшаяся фигура человека в новеньком белом полушубке.

– И вам не чихать, – скромно ответил на приветствие Серёга.

– Я командир Второй стрелковой роты, старший лейтенант Егоза, пришёл крепить боевое содружество! – И на стол, рядом с гильзой-керосинкой брякнулась помятая солдатская фляжка. – Чистый! – пояснил командир Второй стрелковой.

Следом за фляжкой последовал присыпанный крупной солью шмат сала и буханка хлеба.

– А это мой вклад в победу!

– Присаживайтесь, товарищ старший лейтенант, – подсуетился Валера, стряхивая с ящика из-под снарядов невидимый мусор.

– Политрук Второй танковой роты Второго танкового батальона Кретов Александр, – представился наш командир, протягивая ладонь.

– Яков! – Офицеры крепко пожали друг другу руки.

– А это мой экипаж, – представил нас Саша.

– Три танкиста выпили по триста! – весело напевая ставшую народной песню, старший лейтенант Яша Егоза командовал: – Кружки, вода!

Парень соответствовал своей фамилии. С его приходом настроение в землянке резко изменилось. А когда оказалось, что он почти земляк и родом из Сибири, то нашлись и общие темы для разговоров.

– Товарищ старший лейтенант, Яков Михалыч! – В землянку просочился маленький юркий ефрейтор. – Ваше приказание, стало быть, в наилучшем виде. – И на стол легли палка сухой колбасы и огромная банка ананасового компота. Правда, надписи над ней были на иностранном языке, но нарисованная на этикетке картинка южного фрукта говорила сама за себя. В довершение всего из-за пазухи белоснежного полушубка была извлечена бутылка коньяка.

Мы все многозначительно уставились на диковинки. В наших глазах читался вопрос: «Откуда?»

– Хорошо живёт «царица полей», – присвистнул механик-водитель.

– Давай к нам, тракторист! – весело подмигнул старлей. – И у тебя всё это будет.

– Не, мы при технике, – открестился Серёга.

– Разведчики поделились, – с гордостью оттого, что могли и сами всё съесть и выпить, но оказали уважение и угостили командира, похвастался Яков Михайлович. – Вернулись накануне из поиска и припёрли здоровенного обера и мешок новогодних подарков, которые ихние фрау своим гансикам прислали. Вот мои ребята, стало быть, у них и позаимствовали.

Мы промолчали, а что тут говорить? А наш новоявленный Дед Мороз продолжал раздавать подарки.

– Ефрейтор, а где медицина? – свёл он сурово брови.

– Дак это, товарищи командиры с ею незамедлительно прибудут. Приказали доложить о задержке, – вытянулся ефрейтор.

Словно бы подтверждая слова солдата, в землянку повалил народ. Два молоденьких младших лейтенанта, девушка-сержант с петлицами санинструктора и пожилой усатый политрук.

– Не прогоните? – поинтересовался усатый и представился: – Политрук роты Усьянцев Илья Сергеевич.

Было видно, что мужик не из кадровых. До войны был, скорее всего, парторгом на каком-нибудь заводе. Позднее выяснилось, что так оно и есть. Усьянцев попал в роту из народного ополчения.

– Вроде бы мы здесь в гостях, – смущённо произнёс Кретов.

– Не прибедняйся, Сашок, – по-свойски приобнял его старлей. – Вы со своим танком здесь всех очаровали. Товарищ санинструктор, взять над танкистами шефство!

Девушка смущённо взглянула на Кретова и протянула ладонь:

– Ирина.

– Саша, то есть Александр, – поправился молодой человек.

Девчушка была совсем молоденькой. Едва окончившая школу. Светло-русые волосы мягкими колечками опускались на румяные, с симпатичными ямочками щёки. В обычных условиях неброская миловидность. А здесь она была королевой красоты и прекрасно это понимала.