Жернова богов

Ничего не получится мне объяснить ей сейчас. Она — только что изнасилованная женщина. Пусть даже у него и не получилось завершить начатое. И мне надо сделать все задуманное быстро, чтобы не мучить ее зря. А потом она успокоится. И я стягиваю с нее одеяло, наблюдая как ее тело трясет. Красивая… Тонкие щиколотки и выразительные как кувшины икры. Гладенькая… Вся изрисованная белой вязью. Завороженно веду пальцем по щиколотке, обводя тончайший рисунок на смуглой бархатной коже. Каждый пальчик на ее ступне словно слеплен великим скульптором, нежные… Все ноготки покрашены белоснежной краской… И моя голова кружится от этой красоты. Таких женщин не было у меня никогда. Но то, с каким напряжением сжаты ее колени быстро отрезвляет. Я торможу свои пальцы…

Делаю вдох поглубже и с усилием развожу ее колени, ложусь сверху. Отвожу ее руки от лица. Глаза зажмурены и губы сжаты. Целовать не решаюсь. Пряча лицо на нежной шее, умираю от ее запаха. Не сопротивляется. Но сжата, как камень и вся дрожит. Моему телу плевать! Она пахнет как богиня. И тело сходит с ума от этого, бунтуя, как голодное животное, которое не пускают к чаше с едой. Но не плевать мне. И я не стану… Потому что я хочу когда-нибудь получить сердце этой гаянки, а если я доведу до конца начатое братом, мне кажется, ее сердце просто перестанет биться. Она же неженка… и… еще глупая девчонка. Мне страшно, что она прыгнет из окна, как моя мать. Женщины от отчаяния делают так в Лакасте нередко…

— Тише… — шепчу я ей срывающимся голосом. — Я не сделаю больно.

Испуганное надрывное дыхание и тихие всхлипы. Больно не сделаю. Но мне нужно сделать правдоподобно. Немного ее криков. Освобождаю себя снизу. Моё пульсирующее от желания естество упирается в ее горячие гладкие нежнейшие губки. И на пару мгновений я вдавливаюсь в них, почти теряя контроль над телом. Со стоном сожаления подаюсь бедрами назад. И придерживая себя рукой, резко кусаю ее за шею, делая вид, что вхожу.

Она вскрикивает и бьется подо мной, пытаясь выкрутиться.

— Тише… тише… все, не дергайся, — шепчу я ей. — Еще немного…

От ее попыток вырваться из-под моего тела, оно звереет еще сильнее и я боюсь, что может победить! Еще какое-то время двигаю бедрами, касаясь головкой ее гладкой кожи. От возбуждения закладывает уши.

Она настороженно замирает больше не дергаясь. Тонкие пальчики дрожат на моих плечах, острые ноготки больше не протыкают их.

Теперь трясет мое тело. И я просто несколько раз двигаю по себе рукой, изливаясь на подол ее белоснежной порванной рубашки. Не удержавшись, приникаю губами к её шее, оставляя там поцелуй. Семя и кровь — это завершения брака в Лакасте. И в Борро. Семя есть. Нужна кровь. Пытаясь отдышаться от оглушающего удовольствия, сжимаю что есть силы на груди острый кулон, чувствуя, как он вспарывает ладонь.

Встаю с нее, садясь на колени ей между ног.

— Нужно отдать рубашку…

Непонимающе, испуганно смотрит на меня, застыв как кролик перед змеей.

— Им нужно отдать твою рубашку.

Чувствую, как кровь из моего кулака начинает сочиться и капает мне на грудь, ей на живот.

Она словно оглушенная смотрит на эти капли.

А их не должен никто видеть… иначе…

Я рву аккуратно на ней рубашку, вытаскивая из-под нее. Со всхлипом прикрывает качнувшуюся полную грудь руками. Я изо всех сил стараюсь не разглядывать, чтобы не смущать её. Но это невозможно. Невозможно!! Женщины Лакаста жилисты или худощавы. Наш мясной рацион делает такими наши тела. Эта же… Тончайшая талия и нежные утонченные изгибы. Пышная грудь тоже изрисована… Я ошарашенно сглатываю, сжимая в распоротый кулак ее рубаху. И чувствую, что снова уже практически готов к бою.

С тихим мучительным стоном закрываю на пару мгновений глаза.

— Укройся, — рычу я не в силах контролировать свой голос.

Вышвыриваю с раздражением ее окровавленную рубашку за штору.

Сестры выходят.

Мы встречаемся с Шанти взглядами. Её губы все ещё дрожат. Встаю с кровати и молча одеваюсь. Потому что мне нельзя оставаться с ней в одной кровати. Я… закончу начатое!

Подхватывая доспех также молча выхожу…

Глава 7 — Коронация (часть 13)

Элег Эл

Белая тонкая ткань, как молоко струится по темным телам моих жен.

Мои!!! Капитул оставит за мной корону песков! Мои чаяния, слава богам, сбылись! Величайшая из лок, станет моей… Моя кровь кипит от восторга!

Обнявшись, сестры сидят на белоснежных простынях глядя на меня своими раскосыми черными очами. В них нет страха. Они холодны как у рептилий… Золото на их лицах делает их еще прекраснее!

— Настаивает ли княжич Элег на завершении брака с юной Гаей.

Гая слишком мала? Мне сложно оценить ее зрелость. Она немногим ниже сестры, но тоньше. Однако грудь уже выделяется под тканью платья. Я вижу ее соски… Лямка с ее плеча съезжает по темной, как бархат коже. У нас в Эле девицы рано созревают. Может и у них так?

— Княжич…

— А?..

— Настаиваете ли Вы на консумации младшей из Ваших жен?

Встречаюсь взглядами с Котиарой.

— Как я должен сказать?