Жены и девы Древней Руси

– Я с братом пришла, Вахрушей. Вахруша учителю говорит: «Это сестра моя, Жирка. Можно, она тихонько в уголке посидит, посмотрит, как мы учимся?» А учитель отвечает: «Нельзя. Девочкам в школе быть не положено». Ну почему не бывает школ для девочек?

– Не знаю, – ответила Янка. А затем задумчиво сказала: – Не плачь, Жирка. Может быть, уже скоро будет у нас школа для девочек!

* * *

Некоторое время спустя князь Всеволод завел с Янкой разговор о том, что пора подумать ей о замужестве, но княжна ответила:

– Нет, батюшка, у меня другая стезя в этом мире.

С недавних пор ей стало ясно, чему она хочет посвятить свою жизнь: Янка решила основать первую на Руси школу для девочек.

Для того чтобы иметь право учить, ей надлежало принять иноческий чин, и Янка объявила, что намерена стать монахиней. Князь Всеволод сначала пытался отговорить дочь, но затем, поняв, что решение ее непоколебимо, повелел основать для нее неподалеку от Десятинной церкви новый монастырь. Янка стала его игуменьей. Монастырь был освящен во имя святого Андрея Первозванного, небесного покровителя князя Всеволода, в крещении носившего имя Андрей, но очень скоро все стали называть его Янчиным монастырем, хотя в монашестве княжна Янка получила новое имя – Анна.

Молодая игуменья с радостью и усердием принялась за дело. Под ее присмотром мастера-плотники построили на монастырском дворе просторную школьную избу, в избе поставили длинный стол, гладко остругали лавки. Янка сама закупила на торгу лучших гусиных перьев и большой горшок чернил. Слуги притащили из княжьего дворца тяжелый сундук с книгами.

И вот наступил день, когда первые Янкины ученицы робко переступили порог школьной избы, дружно перекрестились на образа, поклонились Янке земным поклоном и расселись по лавкам. Янка достала из сундука Псалтырь в кожаном переплете с блестящими медными застежками и торжественно произнесла:

– Как со дна морского добывается светлый жемчуг, так из книг черпается великая мудрость. Сегодня вы начнете учиться читать, и вся мудрость мира откроется перед вами.

Дни полетели за днями, полные маленьких радостей и огорчений, сомнений и неожиданных открытий. Янка учила девочек чтению, письму, счету, церковному пению и всяким рукоделиям. Она старалась быть одинаково терпеливой и ласковой со всеми ученицами, но в глубине души больше других любила свою старую знакомую – Жирку, хотя та училась не слишком прилежно. Жирка пришла в школу с искренним желанием как можно скорее постичь все науки, но, увидев, что это требует времени и труда, заскучала. Она ленилась запоминать буквы, и когда ее ровесницы усердно писали на кусочках бересты, Жирка, наспех что-то накорябав, рисовала веселых человечков и кошек с длинными хвостами; на уроках пения тянула тоненьким голоском мелодию псалма, слова же, едва заучив, тут же забывала; считать не хотела, пытаясь угадать результат, и радовалась, когда ей это удавалось; на рукоделии то и дело колола пальцы иголкой, нитки же у нее путались и сами завязывались в узлы.

Однажды зимним днем, когда за окнами мела вьюга, а в школьной избе жарко топилась печка, Янка учила своих учениц прясть. Девочки, каждая со своей прялкой, сидели рядком на лавке, осторожно вытягивали из пучка льняной кудели тонкую нить, скручивали ее пальцами и наматывали на веретено. У иных нить сразу получалась ровной и прочной, у других – рыхлой и комковатой. Янка подходила то к одной, то к другой, кого хвалила, кому приказывала переделать работу заново.

Фрагмент прялки, веретено с пряслицем и костяная шпилька для прикрепления кудели. XII в.

Жирка переделывала уже трижды, но и в четвертый раз нитка не хотела вытягиваться из пучка, а когда девочка со злостью дернула ее – оборвалась.

– Ах, Жирка, Жирка, – укоризненно покачала Янка головой. – Ты торопишься и злишься, поэтому ничего не получается. Давай покажу еще раз.

Жирка завороженно смотрела, как в умелых Янкиных руках нить словно сама собой тянется от прялки к равномерно вращающемуся веретену.

– Поняла? – спросила Янка. – Теперь попробуй сама.

Но Жирка уже отвлеклась от работы.

– Какое у тебя на веретене пряслице[15] красивое! – воскликнула она. – Гладкое и цвет такой – розоватый! А у меня – коричневое и шершавое. Почему?

– Потому что у тебя оно глиняное, – ответила Янка, – а у меня из камня-шифера.

– Вот бы мне такое пряслице! – вздохнула Жирка. – Тогда бы и у меня пряжа хорошо получалась.

– Ладно, – сказала Янка. – Будет тебе шиферное пряслице.

На другой день она подозвала Жирку и протянула ей пряслице:

– Держи!

Жирка, подпрыгнув от радости, бережно взяла подарок, погладила пальцем гладкую поверхность.

– Ой, – воскликнула она. – А на нем что-то написано!

– Написано, – согласилась Янка.

Жирка посмотрела на нее вопросительно:

– А что написано?

– Прочти и узнаешь.

Жирка потупилась:

– Я буквы не помню.

– А ты вспомни. Мы ведь уже их все выучили.