Женщины, кот и собака

Мама была согласна. Казалось, что ей все безразлично. Дочь за полу платья она не держала, от отдыха не отговаривала, но… Дело было не в ней, в самой Ольге. Оставить мать она не могла.

Предстоящий разговор с женихом очень мучил. Про себя она проговаривала свои объяснения тысячу раз. И каждый раз начинала злиться… Почему-то на него. Как же так?! Если он, человек ей дорогой и близкий, с которым она готова пройти всю долгую жизнь, разделить все проблемы и беды – и не поймет ее? Точнее, не сможет понять? Обидеться тогда? Или только расстроиться? Обвинить в излишней слабости, сентиментальности, глупости, наконец? Неразумности?

Тогда для чего ей все это? Ну, если не поймет? И как они будут дальше жить вместе?

Почему она так волнуется перед объяснением с Андреем? Почему, если быть честной, почти не рассчитывает на его понимание?

Значит… Нет, ничего это не значит! – обрывала себя Ольга. Он все поймет и не осудит! В конце концов, у них вся жизнь впереди! И сколько еще будет отпусков, ресторанов, нарядных платьев, веселья и разных морей!

Просто сейчас… Ей не до этого. Вот и все.

Ресторан отменили. Заранее купленное платье – нежно-серого, скорее пепельного цвета, из легкого шелка – висело в шкафу… «Ничего, «и в пир, и в мир» еще пригодится!»

Андрей уехал в командировку в Выборг. На пару дней.

Про Палангу Ольга решила поговорить по возвращении.

Загс был заказан на шестое августа. Мама по-прежнему не вставала. Свекровь ни разу не позвонила. Ольга еще раз, про себя, обвинила ее в душевной косности и… сама тоже не звонила.

Обе подружки – школьная, Светка, и институтская, Алка, – ее не поддерживали.

Светка, мечтавшая о замужестве как о манне небесной, готовая абсолютно на все, включая пожилого вдовца с четырьмя детьми, обиделась за Андрея: «А он-то при чем? И вообще, нельзя начинать счастливую жизнь с неприятностей!»

«Неприятности? – переспросила изумленная Ольга. – Смерть бабушки и болезнь мамы ты называешь неприятностями?!»

Светка пояснила: «Бабушка была старой, болела давно… Все, уж прости меня, были готовы. Словом, отмучилась… А тетя Лена – так она болеет всю свою жизнь! Тоже мне – новость!..»

Теперь Ольга обиделась и на подругу. Хотя… Со Светкой все ясно: человек она, мягко говоря, простоватый и не очень сердечный. Правду-матку лепит в глаза.

Ольге тогда хотелось, чтобы все ее жалели. А никто не жалел.

Алка – почти мужененавистница, разведенная, с двумя маленькими дочками на руках, оказавшаяся в коммунальной квартире на рабочей окраине в результате громкого и до тошноты некрасивого развода, – к Андрею относилась благосклонно, сухо объявив его «вполне приличным человеком – мне так кажется».

Из уст Алки – рекомендация в высшей степени ценная. Но… Даже душевная и сердобольная, утонченная Алка тоже не пожалела Ольгу. «У самой голова кругом идет! Не до чужих проблем…»

Из Выборга позвонил Андрей. Спросил, забрала ли она билеты в Палангу. А Ольга в ответ начала что-то мямлить, нескладно объяснять и совсем растерялась.

«Понятно», – холодно бросил Андрей и повесил трубку. Похоже, что на такой «долгий» траур он не рассчитывал.

На душе было совсем погано. Все как-то рассыпалось, разваливалось, распадалось… Со свекровью неконфликтная Ольга отношения испортила, подруги не поняли и осудили, мама ушла в себя без надежды вернуться, а любимый – даже он не понял. Совсем…

По правде говоря, Ольга была из той породы людей, которые во всех бедах и ошибках винят только себя. Вот и сейчас она пыталась найти всем оправдание. И в первую очередь ему, Андрею. Но подобные ее попытки чаще всего заканчивались крахом. От этого было обидно и больно.

От билетов Ольга все-таки отказалась. Через два дня снова позвонил Андрей. Сухо спросил про билеты. Она ответила. «Я все понял, – так же сухо произнес Андрей. – Ну, дело твое!..» – и положил трубку.

Она только успела выкрикнуть: «Мое?! А не наше?..»

Но в том, что Андрей ее услышал, не была уверена.

Хотя, если честно, какая разница?..

«Ладно, помиримся! У кого не было такого? Люди ругаются. Обижаются, мирятся. Из этого и состоит наша жизнь», – убеждала себя Ольга. Но получалось как-то не очень…

Андрей больше не позвонил. Никогда!

Не позвонил он и перед загсом. Не позвонил позже.

Конечно, Ольга звонила ему! И не раз! Сначала трубку не брали. Потом ответила свекровь. То есть несостоявшаяся свекровь. Ответила сухо: «Не знаю. Уехал куда-то. Я вам (до этого они были на «ты») повторяю: не знаю! И думаю… – театральная пауза, – вам, Ольга, звонить сюда больше не стоит!»

– Что? – переспросила она, опускаясь на стул.

Но в трубке мерно и монотонно, словно китайская пытка каплей воды, зазвучали короткие гудки.