Женитьба Кевонгов

Кормила красавица ребенка грудью, приговаривала:

— Мой бедный младенец. Ты без отца, без матери. Вот мой мытик[66]. Ешь и расти быстро.

А младенец хватает грудь руками, сосет жадно и больно кусает. «Неужели у младенца есть зубы?» — подумала красавица.

А младенец сосет грудь и растет быстро. Вот он уже <;сам раскачивается в тякке.

Как-то принесла красавица юколы — вяленой кеты. Принесла, положила на столик и по какой-то надобности вышла. Вернулась в жилье, смотрит: от юколы остались обгрызенные куски. А младенец висит в своем тякке и раскачивается.

Принесла красавица еще юколы, положила на столик, вышла. А сама приникла к щели в двери. И увидела: младенец быстро развязался, спрыгнул с зыбки, подбежал к столику, схватил юколу — от юколы только крошки полетели. Младенец жевал, как голодная собака. Во рту у него мелькали длинные зубы. Проглотил младенец всю юколу, вскочил в колыбель, быстро обвязался и стал раскачиваться.

Красавица испугалась. Но вошла в то-раф. А младенец плачет, просит грудь.

Красавица положила за пазуху гребень и камень для правки ножа. А младенец раскачивается, плачет.

Красавица выскочила из то-рафа и побежала что есть силы. Бежала она по берегу и думала: «Скорей бы к людям! Скорей бы к людям». А сзади доносится:

— Ымыка! Мытик, мытик![67]

Девушка оглянулась: бежит за ней младенец, толстый, большеголовый.

Красавица от него, но вот уже совсем рядом слышит:

— Ымыка! Мытик, мытик!

Тогда красавица бросила через голову гребешок. Только коснулся гребешок земли, поднялся густой лес. Деревья стоят часто, как зубья гребешка.

Обрадовалась девушка, подумала: «Теперь-то кинр не догонит меня». Подумала так и пошла медленней.

Но тут услышала совсем рядом:

— Ымыка! Мытик, мытик!

Выскочил кинр между комлями деревьев. Страх погнал нашу красавицу. Бежала, бежала она, но кинр не отстает от нее. Устала красавица. И тогда бросила через голову оселок. Только коснулся камень земли — поднялась большая гора. «Теперь-то кинр не догонит меня», — подумала девушка и пошла медленней, чтобы унять сердце.

Но не успела она отдохнуть. Опять услышала:

— Ымыка! Мытик, мытик!

Оглянулась: кинр, переваливаясь, быстро сбегает с вершины горы.

Побежала красавица. Бежала долго. И уже думала: «Наверно, умру от кинра», когда увидела горную речку, на берегу которой росли высокие тополя. Заметалась красавица, не зная куда деваться. А кинр уже совсем рядом. И тогда вскочила красавица на высокий тополь, забралась на самую вершину.

А кинр подбежал к тополю и стал грызть комель. Бегает вокруг дерева, грызет — только щепки летят в разные стороны. И вот уже дерево раскачивается. Девушка просит:

— Повались дерево вершиной к другому берегу, дай мне дойти до людей.

Услышало дерево просьбу девушки, повалилось вершиной к другому берегу.

Только соскочила красавица на крутой берег, сильное течение подхватило тополь, развернуло и унесло вниз. Кинр остался на том берегу.

Прибежала красавица в стойбище, рассказала отцу-матери.

Те сказали:

— Это Куриг наказал тебя за то, что ты хотела уйти от людей.

ЛОВЕЦ ФОРЕЛЕЙ

На берегу таежной речки стоял маленький «ветхий ке-раф. Жил в нем человек — молод не молод, но и не стар. Жилье досталось ему от отца. Жил человек без родственников, без добра. Даже собак у него не было на упряжку. Дрова возил сам — впрягался в старую нарту. Запасов юколы не делал — кормить некого, а для себя как-нибудь добудет свежей рыбы. Так и жил. Люди далеко объезжали его жилье: чего доброго, еще подумает, что ищут дружбы с ним.

Ни одна женщина не шла замуж — у него не было собольей шкуры на юскинд — выкуп. Потому отказывались от него даже кривые и горбатые.

Знал он одно — ловил рыбу. Выйдет на берег реки — будь то лето или зима, — забросит удочку, поймает форель. Крупную, жирную, вкусную. Сам ловил, сам варил, сам ел.

Осенью он собирал бруснику и орехи.

Поест рыбы, погрызет орехов, заест ягодой. Вынесет кости и шелуху, выбросит у своего жилья.

Как-то заметил: там, где он выбрасывает объедки, появились два существа — серая мышь и какая-то птичка. Мышь обгрызала рыбьи кости, а птичка копошилась в ореховой шелухе — искала зернышки.

На другой день человек снова вынес объедки. И снова появились мышь и птичка. Поначалу они побаивались человека, сторонились его. Но через несколько дней перестали пугаться.

Птичка подпускала к себе на вытянутую руку, а мышь бегала у самых ног человека. Человека радовали маленькие существа, он разговаривал с ними, чтобы не забыть язык. И так часто разговаривал, что те стали понимать его.

Когда наступили холода, человек увидел, что мышке и птичке зябко. Он сказал им:

— Живите в моем жилье. Вы маленькие — много места не займете, чтобы прокормить вас — не надо много еды.

Мышь тут же согласилась жить в жилье человека. А птичка отказалась — ее крыльям нужен воздух. И она свила себе теплое гнездышко в щели под крышей, где нет ветра и куда не проникает дождь.

Выйдет утром человек из жилья — встретит его птичка своей песней:

— Пе! Пе! Чик-чирик!

И назвал человек ту птичку Пе — воробей, значит.