Жених с приданым

И аккуратно положенная на стол трубка долго бормотала, придушенно рассказывая столешнице: сколько сейчас бродит по городу больных СПИДом и гепатитом С, домушников, маньяков, охотников за органами, альфонсов, брачных аферистов.

…Лежа на бугристой твердой, как массажный валик, руке, Маша говорила:

– Как у тебя бьется сердце. Редко, мощно. У меня даже коса вздрагивает, видишь? Тук… тук. Тук. Какой ты необыкновенный, сильный.

– Ты действительно так думаешь?

И когда изнемогшая Маша теряла то ли счет времени, то ли сознание, то и дело наклонялся к ее уху:

– Повтори.

– Ты сильный.

– Еще раз.

– Ты самый сильный.

В кафе сигаретный дым плавал слоями, хоть ножом на куски режь. Держался крепкий отрыжечный запах мясных пирожков с луком.

– Загранпаспорта готовы, а от нее ни слуху, ни духу. Подруга называется. Колись, где такого мужичка отхватила, нюхом его чую. От тебя за километр флюиды брызжут.

Маша сказала:

– Он приходит каждую ночь. Боже, если бы ты могла вообразить ЭТО!

– Да уж вижу, – позавидовала Маринка. – Лучше не дразни.

– Просто, – голос у Маши стал мечтательный, – я всегда очень, очень ждала его. И однажды ему приснилась большая птица. Она кружилась и кричала, и звала за собой, будто плакала. Эта птица – я. Отпусти меня, Маринка, мне пора.

Она прождала две, три ночи – он не появлялся. Маша поняла: он больше не придет. Никогда. К Маринке ворвалась, как смерч, изрыгала страшные слова, совершенно чуждые ее лексикону.

– Признавайся, стерва, сука, это ты, ты его у меня отбила?

При этом (Маринка потом живописала в лицах) ее дикий взор блуждал по квартире в поисках колюще-режущего предмета.

После этого Маша испугалась сама себя, отыскала в читательских формулярах телефон психиатра – она для него придерживала детективы.

Психиатр внимательно выслушал ее и сказал:

– Обойдемся без таблеток, – и начал с ней беседовать.

Беседы носили все более продолжительный характер. В конце курса психиатр сказал, что для закрепления эффекта полезна смена климата: скажем, поездка к морю под наблюдением лечащего врача, то есть его.

– В Турцию? – рассеянно спросила Маша.

Что ж, можно и в Турцию, сказал психиатр. Только непременно в сопровождении лечащего врача. Ради такого интересного случая он готов за свой счет взять отпуск. Маша в ответ только покачала опущенной головой.

Дома она принялась за генеральную уборку. Вымела веселые пыльные клубки из-под шкафа, погнала щеткой к двери – и увидела бумажку. Подняла, а там на обороте написано: «Иркутская область… ИТК общего режима… З/к Жеботько Федор».

В маленькой, жарко натопленной комнате с продавленным диваном, с китайской розой в большой кастрюле – разве что мешала решетка на окне – сидела Маша со сложенной на коленях дубленкой. Напротив на стуле сидел худой мужчина в спецовке, от которой вкусно пахло свежей древесиной.

– У нас с ним шконки рядом стояли… Федор себя сразу поставить не сумел. Пахан Паша с друзьяками издевались над ним, унижали всяко – как, вам лучше не знать. А последнее время Федора будто подменили. Глаз не отводит, держится прямо. Ну, Паша не стерпел. Наказали: как, вам лучше не знать. Федор его в лицо ударил. Все поняли: не жилец он. И Федор понял, попрощался со мной с вечера. Как убили – вам лучше не знать.

– Когда это случилось? – спросила Маша. Мужчина назвал число. Это была ночь, когда она шептала: «Ты сильный». – «Повтори». – «Ты самый сильный».

Прилетев из Иркутска, Маша еще порылась в картотеке и нашла формуляр с телефоном специалиста по паранормальным явлениям. Из разговора с ним Маше все стало понятно.

Выдергивало из грубого физического мира и соединяло на уровне астрала Машу и Федора Жеботько взаимное мощное притяжение. Оставив телесные оболочки, встречались их тонкие тела. Все описанное очень напоминает телепортацию с последующей материализацией, хотя, впрочем, подходит и под определение левитации… Но не обратила ли Маша внимание на цветовую интенсивность эфирика, испускаемого ночным астральным путешественником?

Откинувшись на спинку стула, специалист любовался исполненной шарма, грустной Машей. Он начал уговаривать ее немедленно исследовать это абсолютно трансцендентное явление в лабораторных условиях у него на даче. Жена в городе, им никто не помешает. На что Маша в ответ только покачала опущенной головой.

На очередном медосмотре врач, бегая ручкой в медицинской карте, спросила:

– Срок шесть недель. Абортироваться будем?

Тому, что произошло дальше, никто не мог найти объяснения. Пациентка рыдала, смеялась, целовала врача в нос и куда придется, и выбежала в коридор в кофточке и колготках. Потом вернулась и, влезая в юбку, приговаривала:

– Нам теперь нельзя волноваться, ни в коем случае нельзя волноваться.

И понесла себя из кабинета так уморительно-бережно, будто ходила на последних сроках.

Тут-то ее поймали, вернули и усадили на стул: заполнять карту беременной и давать необходимые для будущей мамочки рекомендации.

ЛОТЕРЕЯ

В автопарке произошёл анекдотичный случай, о котором потом долго говорили.