"Женевский" счет

Не останавливаться ни перед чем (то есть надлежит идти на любые действия — пусть подлоги, развал страны), компрометировать правительство (компрометировать — это из ленинского словарного запаса, чрезвычайно богатого на иностранные словечки и обороты). Милюков, Керенский — сволочи. Настроить армию против правительства. Мир на фронте — война в стране. Большевиков должны бояться. Страх. Террор. У нас свои союзники. Сепаратный мир.

Мысли, как видим, откровенно предательские, подлые и предельно антинациональные. Главное в них обнажено до корней — завоевание своего народа предательством, провокацией, газетно-листовочной ложью и разжигание ненависти к имущим и интеллигентным сословиям. Внести раскол.

Эти мысли можно считать как бы продолжением знаменитых апрельских тезисов вождя большевиков. Мысли эти органически вписываются во всю схему классового мышления. Такой подход к политике вообще свойствен их восприятию мира. Народ, кровь, правда, страна — ничто. Самое важное — власть. И они валили страну к стопам Германии. А удастся ли при этом получить власть или нет — во всяком случае, в наличии единственная возможность подобного рода, более история не пойдет таким путем. Только сейчас, в этот миг столь необыкновенно удачно сплелись события, расстановка сил, настроение народа. Ежели чуть-чуть дожать…

Что могло случиться с Россией — их совершенно не занимало. В крайнем случае все они рванут в новую эмиграцию. И снова возьмутся точить государственное древо России.

Взять власть!

Завоевать народ!

Обрушить шквал лозунгов! Разбудить погромно-истребительные инстинкты — ими сокрушить такие понятия, как Родина, патриотизм, православие. Пропагандой и агитацией сделать совершенно естественной мысль об истреблении существенной части общества. Истребить эту часть общества. Подчинить своим догмам сознание народа. Взять власть!

Все строго соответствовало логике вещей. Ленин готов был ехать в «запломбированном вагоне» не только по Германии, но по трупам соотечественников, надо — по живым людям вместо шпал. Его политическая натура соглашалась на совершенно любые действия, запретных — не существовало. Этот человек мог вступать в соглашение с любым врагом, даже всего рода человеческого и вообще всего живого под солнцем, дабы выморить народ и получить власть, а потом железом разгородить мир и назначить жизни, ибо имеет право жить лишь тот, кто до единой буквы, до знака препинания разделяет его идеи и служит ему, только ему, ибо один он знает, куда идти и как поступать. Он, Ульянов-Ленин, знает, что важно человечеству, только он — и никто другой.

Это было настоящее пришествие дьявола, сатаны, жуткой темной силы — темной, потому что вобрало все самое страшное, непотребное, что лежало на дне человеческих душ. Вобрало — и изрыгнуло, изринуло в жизнь живых. Это темное должно было сомкнуться с тем темным, что дремало на дне души каждого, чему не давали выход культура, вера в Создателя, любовь к жизни, ближнему… На все это изрыгнулся пламень ненависти, всепожирающий жар. И это темное вспыхнуло в душах живых и осветило их лица — так что они стали удивительно похожи на рыла, клыкастые рыла каких-то оборотней, поскольку в душе каждого таится оборотень…

Он, Ульянов-Ленин, это знал— и дал этому выход. Это темное вспыхнуло ослепительным жаром. Из каждого рвался навстречу свой гаденький огонечек подлости и низости.

В образе коротенького человечка с лысым черепом, уютным животиком, выпирающим из-под жилета, с картаво-сдавленной речью пришел античеловек. И он прижился своим, остался среди людей. И взялся за основное — выпускать из них живую, смелую и сильную кровь, заменяя на зелень и гниль людоедской. Ибо отныне и во веки веков убийство людей, продажничество, предательство, жестокость возносились в добродетели.

Россия со скрежетом и грохотом сходила с рельсов и рушилась под откос, распадаясь, озаряясь огнем. Миллионы воплей оглашали крушение.

Ульянов-Ленин морщил лоб над записями и выписками: все происходит в полном соответствии с выкладками. Ни стоны, ни мольбы не достигнут его слуха. Он мертв для чувств. Только в этом случае он выполнит свою работу хирурга — живосечение по трепещущей плоти России. Пусть земля примет миллионы, надо — десятки миллионов. Он свою операцию проделает. Он уже сделал первые надрезы, он уже ширит и ширит рану на ее теле. Теперь большевики — это его «миллионопалые выросты» (вместо двух рук — миллионы). На этом поле, бывшем когда-то обильной и многоголосой живой страной, он, «миллионопалый», воздвигнет новое государство. Уже расчерчено будущее. Главное — общий, усредненный по оплате труд. Не худо бы обобществить и любовь к женщине — половой инстинкт (любовь вождь исчислял для избранных), чтобы получить от каждой половой единицы пять-шесть детей. Нужны бойцы для мировой революции.