10 августа белые в Казани (они оставят ее ровно через месяц). Дрожит, колеблется вся ниточка фронта по Волге. Вот-вот осадят красные отряды (конечно, отряды — куда им до классово сознательной армии), а там… Москва! 500–800 верст — и первопрестольная! На каждом фонаре по большевику — и колокольный звон!..
Именно в этих боях за Казань прославится и белый генерал Вержбицкий, но выше всех имен взметнется имя Каппеля.
Дни и ночи Лев Давидович в работе. Сколотить штаб и штабы, укрепить красные части, чтоб не драпали и не поднимали на штыки своих комиссаров. Наладить снабжение, подать боеприпасы. Колдуют военспецы над картами, чертят стрелы, мастерят удары по белому воинству. В адском кольце республика!
И сломил Лев Давидович ход событий, поверила, двинулась за ним армия. Сбил он из полуразложившихся и митингующих отрядов настоящую армию.
23 августа чехословаки оставили Красную Горку, Николаев и Ново-Спасск.
6 сентября советские газеты сообщили о том, что жизнь Ленина вне опасности.
9 сентября красными взяты Грозный и Уральск.
10 сентября Троцкий в бронепоезде въехал в Казань. По случаю взятия Казани Кремль в Москве украшен красными флагами.
12 сентября пали Симбирск и Вольск. Ура Ленину и Троцкому!
16 сентября на заседании ВЦИКа принят декрет об учреждении знака отличия — ордена Красного Знамени.
Ян Фабрициус (1877–1929) до окончания Гражданской войны получит четыре таких ордена и еще Почетное оружие. Фабрициус командовал бригадой в боях против Юденича, Деникина и белополяков. Погиб в авиационной катастрофе…
Московские газеты оповестили православных: товарищ Ленин выздоровел и 17 сентября впервые после ранения присутствовал на заседании ВЦИК. Громовым «ура» отозвалась бедняцкая Русь! Наш вождь! Замоем кровью муки вождя!..
Давят красные полки.
3 октября красные уже в Красноуфимске и Елабуге, 4 октября — Сызрани, 7 октября — Самаре, 16 октября — Бугульме, 29 октября — Бугуруслане[134].
Белочехи пятятся, оглядываются: как бы к Тихому океану поближе, а там на корабли — и домой…
Дивизия, которой командовал Василий Иванович Чапаев, после его гибели получила наименование Чапаевской. Она освобождала от колчаковцев Уфу и Уральск, а после и Киев от «белополяков». Ее бойцы с беззаветной храбростью сражались в 1941–1942 гг. в осажденных Одессе и Севастополе против немцев и румын.
Впитывает землица кровь. Много крови. Земле без разницы — русская, татарская, чешская или словацкая. Без счета закапывают людишек: ни креста, ни красной звездочки — степь да остервенелые потные рожи…
Однако накладочка выйдет у красных. Ослабят свой боевой натиск с холодами, а белым это «в масть»: выберут в вожди Колчака, приведут в порядок полки и дивизии — и ударят. Уж как пожалеет Лев Давидович: не додавил белую гадину в ту осень! Еще бы чуть-чуть подпереть… Но то не его вина. Не сходилась обстановка. Восстания по тылам. Опять же бойцы измучились, оборвались, обовшивели. Словом, медленнее пошли красные полки, а местами и вовсе начали останавливаться. Оно и понятно: живые ведь люди.
Разговор промеж братвы: нельзя без общей подвижки, перенатуга может получиться, совсем ополоумел международный капитал, душит Рассею… Нет, должен к нашему плечу притулиться мировой пролетариат и беднейшее крестьянство. И тогда треснет власть буржуев и прочих мироедов. Вот истинный крест — треснет! Как арбуз, под ножом распадется. С ноября семнадцатого сказывает о том и сам товарищ Ленин. Ну мужик! Ну голова всему! Роднее нет!.. Мусолят цыгарки красноармейцы, о бабах дурь несут — тут свой счет (куды мужику без этой надобности?!), но больше слов об Антанте и революции за кордоном. Прикидывают красноармейцы, когда ж Европа воткнет штык своим капиталистам в пузо. Чего медлят? Делов-то… тьфу!..
И ну вспоминать, как выводили в расход генералов да дворян разных: где пулей в лоб, где штыком в поддых, а где и прикладом — аж мозги по стенам, как сопли… Взахлеб пересказывали, как потрошили покои, — ну нахапали господа (в самое-самое попал призыв Ильича: «Грабь награбленное!»)! Да разве грабим — свое возвращаем!.. И лопались со смеху, коль вспоминали, как «утюжили» иховых сук. До чего ж телесастые да сдобные! А кружева споднизу!.. Аж приседали с хохоту. Да чего их жалеть, паскуд! Кровь у них порченая, гнилая, хоть собой белые, румяные. Да кровь же сосут с бедняков!.. Гогочут мужики, аж глотки посрывают. Сизо от дыма, чадно — от запахов пота, портянок и немытых тел. Какой уж год в крови купаются… Эх, Петя!..
А Ленин и впрямь в одно с народом: каждую мысль слышит, будто сквозь землю глядит. 3 октября газеты оглашают письмо вождя о приближении Германской революции.
Каков поворот всем мировым делам!
Комиссары трусят газетными листами:
— Читали, товарищи?
— У-у! — ревут тысячи глоток, ажно куры по дворам под себя делают.
— Вот он, ответ трудового человека, — надсаживают глотки комиссары. — Нету границ — имеется братство людей труда!..
И тысячи глоток в ответ:
— Ура-а-а-а! А тут в газетах новость: 23 октября сам Карл Либкнехт освобожден из тюрьмы. Струхнул кайзер, бревно ему под ноги!